Глава 5. Окна памяти
читать«Интересно, как бы я поступила, если бы с самого начала знала то, что знаю сейчас? Что бы я делала? В какую сторону шагнула?
Может, здесь лежит не один ответ. Этот мир настолько двойственен, что порой создаётся ощущение, будто его нарисовала я».
- Что за бред тут происходит? – было первое, что услышал Джош Грэм, когда Фабьен открыла перед ним дверь своего номера.
- Зайти позволишь? – ответил он. Лицо Джоша было очень сосредоточенным, даже нахмуренным. Фабьен молча посторонилась, пропуская его. Дождавшись, пока девушка закроет дверь, он сразу же задал вопрос:
- Ты взяла у них номер телефона? Или дала свой? Я не разглядел.
Видя, с каким выражением воззрилась на него Фабьен, Джош нетерпеливо махнул рукой и пояснил:
- Да-да, я наблюдал издали. Некогда объяснять, скажи – у тебя есть способ связи с теми двумя?
- Ну да, я дала свой номер сотового, они хотели потом забрать рисунок. Точнее, мужчина хотел. Его жена поначалу была очень приветливая, а потом – какая-то странная. Не знаю, может, и мы станем такими же шизофрениками, если пробудем здесь долго...
- Когда он позвонит тебе, – перебил Джош, – назначь встречу на нейтральной территории. Парк, сквер – было бы идеально, там всегда много народу и есть возможности для меня... неважно. Помни главное: ни под каким предлогом не приглашай его сюда, не принимай приглашения в их дом и, в случае вопроса, отвечай, что приехала одна. Поняла?
- Ни черта я не поняла! Джош, что происходит? Я всего лишь пообещала какой-то чокнутой парочке свой рисунок. Они, может, и не позвонят сроду, а ты устраиваешь тут шпионские игры, когда мы вроде собира... Джош...?
Застигнутая врасплох внезапным осознанием, Фабьен умолкла и медленно опустилась на кровать.
- Ты думаешь... – шёпотом спросила она, – это был... он?.. Лектер?
- Провалиться мне на месте, если нет, – выдохнул Джош и привалился спиной к стене.
- Ты узнал его?
- Узнаешь тут, как же. Он такое со своим лицом сотворил за эти годы, а я ведь только старые фото видел. Был бы здесь отец, он бы его точно опознал... Но это неважно. Я узнал не самого Лектера, а женщину, что была с ним.
- Жену?
- Не знаю, как её назвать, но пусть будет «жена». В прежней жизни – специальный агент Клариса Старлинг.
- Быть не может!
- Видимо, может, – усмехнулся Джош. – Она почти не изменилась по сравнению с фотографиями пятилетней давности. Правильно, ей это незачем – кто будет её искать, считая убитой?
- Да уж... – Фабьен вздохнула. – Мы ведь с тобой тоже думали, что Старлинг мертва. А теперь выходит, Лектер сохранил ей жизнь... Странно это. Но слушай, может... она и не знает, кто с ней? Или ничего не помнит... Или тот мужик вообще не Ганнибал Лектер, ты такой вариант рассматривал?
Джош тихонько засмеялся.
- Фабьен... Неужели ты правда так наивна? Если да, то самое время избавляться от иллюзий и прыгать с пушистого облака прямо на грешную землю.
Ей не понравилось то, как он это сказал.
- Слушай внимательно. Сегодня ты встретила Кларису Старлинг и Ганнибала Лектера. Мы этого не ожидали, но факт – теперь у нас два противника вместо одного. Не обольщайся насчёт Старлинг, она вовсе не бедная жертва. Прикончит тебя, если что-то заподозрит. Как и Лектер.
Фабьен слушала, поджав губы. Это был не тот Джош Грэм, которого она встретила во Флориде; теперь в глазах у него появился странный блеск, как у хищника, вышедшего на охоту.
- Всё, что тебе нужно сделать, это назначить встречу, когда он позвонит. Отдашь ему рисунок и вернёшься в гостиницу. Будешь ждать меня, никуда не выходя и никому не открывая.
- Джош, – медленно произнесла Фабьен, поднимаясь с места. – Что ты задумал, говори немедленно.
- Так ты сделаешь это, или нет?
- Джош Грэм, если ты сейчас же мне всё не объяснишь, я пакую вещички и первым же рейсом лечу домой!
Выражение её лица не оставляло сомнений, что так и будет. Джош тяжело вздохнул.
- Ладно. Присядь, – сказал он и сам опустился на стул. – Лучше бы ты всё-таки знала поменьше, так будет надёжнее, чтобы Лектер ничего не заподозрил.
- Да, и чтобы ты мог сделать из меня приманку для маньяка, вот спасибо.
- Фабьен, поверь, тебе ничего не будет угрожать.
«Интересно, говорил ли Крофорд похожие слова моему отцу, когда уговаривал его помочь с делом Доллархайда?»
- Просто слушайся меня, хорошо? Я ведь просил твоей помощи, и ты ответила «да».
- Джош, но мы же не об этом тогда говорили! Я думала, мы сразу пойдём в полицию, если что-то найдём. Их вымышленные имена – Айрис и Джеффри Саммерс, просто назови, а полицейские сами разберутся. Они могут их задержать, чтобы снять отпечатки пальцев, и тогда всё станет ясно.
Джош покачал головой.
- Нет. Даже если они воспримут бредни двух туристов всерьёз и отправят к ним кого-нибудь для проверки... Ты-то представляешь себе, что такое Лектер, на что способен? Или я показал тебе мало фотографий, нужно ещё? Если он увидит полицейских возле дома, ты понимаешь, чем это закончится? Готова взять на себя ответственность за пару-тройку жизней?
Фабьен молчала. Конечно, она не хотела, чтобы кто-то погиб. В том числе сам Джош. Но понимала, что остановить его сейчас не сможет. Нужно время, и тогда она сможет придумать способ вытащить Джоша из города, прежде чем он схлестнётся с Лектером.
- Значит, такой у тебя с самого начала был план? – тихо спросила она. – Как ты узнал, что они окажутся сегодня на площади Сан Тельмо?
- Просто повезло.
- Повезло?
- Дело в тебе. В твоих картинах. Помнишь зеркало, которое ты нарисовала в «Восприятии»?
- Да, ты ещё спросил меня, откуда я его взяла.
- Не поверишь, но точно такое же зеркало было в доме, который Лектер снимал на Чесапике пять лет назад.
- Что за чушь ты городишь?
- Не знаю, может, и чушь. Но зеркало то же самое, это факт. Когда ты уехала, у меня появилось предчувствие. И я решил удостовериться...
Фабьен уже давно чувствовала холодок на спине, но сейчас ощущение стало просто невыносимым.
- Я проверил интернет-заказы твоих работ. Не знаю, как мне это в голову пришло – просто озарение. В начале февраля твоя картина «Слияние миров» была продана частному покупателю в Буэнос-Айрес. Думаю, это Лектер.
- Замечательная новость: серийный убийца – поклонник моего творчества.
Фабьен встала с кровати; слишком резко, пружины скрипнули. Подошла к окну, уставившись на улицу. Снаружи играла музыка, прогуливались туристы; невдалеке виднелась голубая полоска океана.
- А как ты узнал, что моё участие в том конкурсе поможет выйти на Лектера? Скажешь, тоже озарение?
- Именно так.
Фабьен повернулась к нему лицом; вишнёвого цвета глаза сузились до щёлочек; тонкие черты лица искривились в насмешливой гримасе.
- Многовато озарений... ты не экстрасенс, часом?
- Не смешно, – ответил Джош. – А как, ты думаешь, мой отец ловил этих психов?
- Да, и посмотри, что с ним стало.
Джош Грэм побледнел. Ей не стоило этого говорить, но было уже поздно.
- Знаешь... иди к чёрту!
Хлопнула дверь. Фабьен осталась к комнате одна.
***
- Я пойду прилягу, – сказала Клариса, когда они вернулись домой. То ли от жары, то ли от злости, но теперь ей стало плохо. Уже по-настоящему. Она сама не понимала, что с ней происходит. Поднявшись наверх, Клариса сначала отправилась в душ, а потом легла на кровать и закрыла глаза. Доктор Лектер был в библиотеке; она чувствовала себя спокойнее от мысли, что он тоже дома.
«Ну так что же случилось? Неужели меня вывел из равновесия этот глупый рисунок со шкатулкой Джона? И Ганнибал что-то заподозрил. Хотя, он всё равно никогда не видел шкатулку, так что не сможет догадаться. Всё-таки странные вещи рисует эта девчонка... меня давно ничто так не пугало.
И почему мне так знакома её фамилия... Дю Берри...
Я знаю.
Клариса толкнула дверь своего Дворца памяти, ведущую в маленькую тёмную комнатку, где хранились воспоминания обо всём, связанном с ФБР. Увидела ряды заполненных стеллажей, стол, заваленный бумагами, фотографии трупов на стенах, единственный источник света – компьютерный экран. Комната напоминала одновременно какой-то склад и её собственный бывший кабинет в подвале Квонтико. На столе Клариса увидела телефон. В тот же момент в голове зазвучали голоса из прошлого.
... - Да, я была знакома с доктором Лектером – мы с ним бывали в обществе – много лет назад, и с тех пор газетчики просто лагерем стоят у моего порога из-за него. Он был совершенно очаровательным человеком, просто уникальным. От него прямо-таки пушок у вас на коже искриться начинал – если Вы представляете, что я имею в виду...
О да, представляю.
... - Мы сейчас проверяем заказы, сделанные доктором Лектером на дорогостоящие подарки известным знакомым к их дням рождения.
- Известным знакомым? Значит, я теперь «известная знакомая»... Какое ужасное выражение!
Да ладно, признайся честно – я никому не скажу.
- Агент Старлинг, а Вам сколько лет?
- Мне тридцать два, миссис Розенкранц, а перед Рождеством, за два дня до него, будет тридцать три.
- Скажу Вам – просто по доброте душевной – я очень надеюсь, что у Вас в жизни ещё будет парочка «известных знакомых». Они очень помогают скоротать время.
Сдаётся мне, мадам Рашель Розенкранц, урожденная Дю Берри, я восприняла этот Ваш совет слишком буквально... Впрочем, жаловаться не на что – совет пошёл впрок.
Однако Вы смелая женщина: родить в таком возрасте. И теперь Ваша дочь здесь... Может, это обычное глупое совпадение. Может, мне просто кажется, что она рисует нечто, связанное с нами. В конце концов, шкатулка Бригема хоть и редка, но не так уж уникальна. А та картина, которую Ганнибал подарил мне? Может, просто моя сентиментальность. Да, Старлинг, это верный признак приближающейся старости!
Юмор не помогает. Мне не по себе, жутко не по себе, так, что руки начинают дрожать.
Не к добру всё это».
***
Сидя на подоконнике, Фабьен продолжала смотреть вдаль – чувствуя внутри, как летит всё глубже в бездну. Её разум отчаянно цеплялся за что-то прочное и светлое, но все маяки будто разом погасли, воспоминания представали блёклыми и неживыми.
И вдруг в сознании возник чёткий образ матери. Её лицо, немолодое, но хранящее следы былой красоты. Её голос, низкий и прокуренный, но звучащий тепло. Её шутки – нередко циничные, но всегда смешные. Рашель из тех женщин, кого окружающие либо без памяти любят, либо столь же крепко ненавидят. Но не забывают – такую невозможно забыть. Фабьен до сих пор злилась на мать за старые обиды. Но при всей непохожести характеров и подчас сложных взаимоотношениях, в ней жило безотчётное стремление быть похожей на Рашель.
- Мама... – прошептала Фабьен. Вспомнился их разговор неделю назад, незадолго до приезда Джоша. Они сидели в гостиной их дома в Балтиморе: Фабьен на диване, грызла большое зелёное яблоко, Рашель в кресле, придвинутом к окну, курила сигарету через тонкий длинный мундштук.
- То, что ты ведёшь себя столь безответственно, – сказала миссис Розенкранц, – только подчёркивает лишний раз, какая из меня плохая мать.
- Ужасная, – подтвердила Фабьен, аппетитно хрустнув яблоком, – куришь тут при ребёнке...
Миссис Розенкранц засмеялась чуть хрипловатым смехом.
- Фабьен, девочка моя, – сказала она, с улыбкой глядя на дочь, – ты у меня особенная, уникальная. Я всегда это знала, поверь. Даже если думаешь обо мне совсем иначе.
«Если я такая особенная, почему ты избавилась от меня, отправив во Францию? Неужели я, тихо сидящая в уголке с книжкой или альбомом для рисования, настолько мешала твоей личной жизни?»
- Да ладно, мам. Сколько можно об этом говорить.
Повисла тишина. Рашель докурила свою сигарету и теперь просто смотрела в окно. Фабьен повертела в руке недоеденное яблоко, набираясь решимости.
- Мама?
- Да, милая?
- Расскажи мне про отца.
Рашель устремила на неё удивлённый взгляд, кашлянула.
- А почему ты вдруг о нём вспомнила?
- Просто так. Мне хочется с ним когда-нибудь познакомиться, это возможно?
- Вряд ли, Фабьен. – мать покачала головой. – Я не имею в виду, что возражаю, дело в другом. Просто я сама не знаю, где он сейчас.
Это было что-то новое. Фабьен замерла, боясь спугнуть зародившуюся перемену. Прежде любые упоминания об её отце звучали в прошедшем времени – так, будто он давно умер. Но теперь Фабьен поняла. Рашель просто хочется так думать – что он мёртв или живёт на необитаемом острове.
«Но только не сегодня. Сегодня я узнаю правду».
- Мама, скажи... а какой он... за что ты его любила?
Рашель вздохнула.
- Знаешь... вспоминается один случай. Давно, когда я ещё не знала, что беременна тобой. Мы с твоим отцом гуляли после театра, вечером – тогда ещё в центре города были тихие места, не то, что сейчас – и я сказала ему, вроде как в шутку, но, разумеется, для меня это было всерьёз. Сказала: «Кажется, я начинаю в тебя влюбляться!» Да какой уж там – начинаю, я была от него без ума ещё со второй встречи...
- А что он ответил?
- Он сказал интересную вещь... Эти слова звучали у меня в голове много лет. Сказал: «Я такой, какой есть. Но меня, настоящего, никто не знает. И нет такой женщины, которая сможет любить, зная обо мне всё».
Снова тишина в комнате. Слышно, как за окном шуршат шины – какой-то автомобиль медленно проезжает мимо. Рашель произносит в задумчивости:
- Поначалу я обиделась на эти слова. Теперь я понимаю, что он был прав.
- А ты бы хотела его увидеть когда-нибудь? – спросила Фабьен после непродолжительного молчания.
- Скорее всего... нет. Но я надеюсь, он сейчас счастлив – где бы ни был, какую бы жизнь ни вёл. Лучше всего, если мы никогда не увидим его, а он – нас.
И тогда Фабьен задала вопрос, который значил для неё практически всё. Она задавала его себе много раз – в той или иной форме, но ни разу не решилась произнести вслух. До этого момента. Она желала и вместе с тем не желала знать. Потому что ответ матери определял, с каким сердцем она будет жить дальше.
- Отец не хотел, чтобы я родилась? – спросила Фабьен, чувствуя, как внутри всё падает.
Рашель снова молчит.
- Мама?
- Не знаю, Фабьен, – наконец произнесла миссис Розенкранц. С видимым усилием, словно всё её существо противилось их разговору и тому, куда он может привести. – Я действительно не знаю.
Больше она ничего не сказала.