Clarice, smile: we're going to be partners... (c)
Глава 2. Тихие дни полушарий
читать
«Шрамы имеют власть над людьми. Они напоминают нам о том, что прошлое реально». Это слова из письма Ганнибала Лектера, адресованного моему отцу. Много лет назад. И я знаю, что эти слова значат для отца. Они вели его, долгие-долгие годы, хотя он сам в этом никому не признается. Даже самому себе. Но я знаю. Как и то, что не было никакой поездки «купить запчасти» – тогда, четыре года назад, отец летал на похороны Джека Крофорда. Если бы мама узнала, был бы нешуточный скандал. Поэтому я сжёг старый билет на самолёт, который выпал из кармана дорожной куртки отца. Иногда кажется (даже нам самим), что мы живём как обычная семья. Но на самом деле это не так.
Прошлое не отпускает нас. Но я знаю, как сделать так, чтобы отпустило».
Джош рассматривал Фабьен Дю Берри поверх голов обступивших его детей. Она сидела на скамейке, спиной прижавшись к стене, с блокнотом на коленях и карандашом в руке. Быстро что-то зарисовывала, и её бледное лицо, обрамлённое короткими прядями чёрных волос, выглядело очень сосредоточенным.
Вот уж которую неделю продолжалось их знакомство, они виделись почти каждый день. Нередко Фабьен приходила на работу к Джошу, где всегда находила новые впечатление для рисования. А после обеда они отправлялись гулять, ходили на пристань, на скалистый и песчаный пляжи, или просто бродили по городку. Общество друг друга было им интересно, а разница в шесть лет не играла совершенно никакой роли. Наоборот, Фабьен порой задавала настолько неожиданные вопросы или высказывала такие удивительные мысли, что Джош просто не знал, что ей ответить. Сам он окончил университет пару лет назад, но порой у него закрадывалось смутное подозрение, что Фабьен превосходит его в некоторых областях, хотя и не выпячивает свои знания. Позже, узнав, что она семь лет училась в Европе, Джош именно этим объяснял себе её необычную трактовку привычных вещей. Возможно, что где-то на подсознательном уровне он чувствовал, как их тянет друг к другу. Но это было не сексуальное притяжение, а нечто другое, более сложное и запутанное. Им хотелось говорить друг с другом. В её присутствии Джош ощущал постоянное напряжение разума, которое напоминало воздух перед грозой; ему это нравилось, очень.
По выходным они приходили на пляж, где работал Уилл Грэм. Пока отец и сын чинили чью-то очередную лодку, Фабьен сидела где-нибудь рядом на песке, с книжкой или блокнотом в руках, задумчивая и молчаливая. Она часто смотрела издалека на них двоих – сына и отца – занятых общим делом. Ей нравилось то, что видели глаза: природное сходство и единство духа. Она почти не говорила с ними на берегу; просто смотрела и внутренне улыбалась от удовольствия.
Разговоры начинались во второй половине дня, когда все трое приходили на обед в дом Грэмов. Джошу было очень приятно видеть, как Фабьен ведёт себя с его родителями – просто и естественно. А ведь в первый день, когда познакомил её с Молли и Уиллом, он беспокоился, как всё пройдёт. Как она будет смотреть на отца. Но всё прошло хорошо. И потом Джош ни разу не замечал в её глазах суеверного страха или нездорового любопытства, какое нередко приходилось видеть при общении с другими людьми.
Унаследовав от отца тонкую интуицию, которая была сродни человеческому барометру, Джош чувствовал и знал, что Фабьен не притворяется. Теперь она бывала у Грэмов каждые выходные, и как-то незаметно стала частью их мира. После обеда они завели привычку играть вчетвером в карты на крыльце, при этом болтая о всяких глупостях, то и дело смеясь. Этот момент праздности растягивался на час, иногда на полтора, и Джош очень любил его. И родители тоже, он чувствовал. Трудно сказать, что это было. Может, обычный механизм, когда присутствие постороннего заставляет показывать лучшие черты. Но может ли оно помочь ощущать себя счастливее, чем обычно? Тогда это что-то другое, но Джош не знал точно.
Сейчас, в зале Музея занимательной науки, окружённый нетерпеливо ждущими детьми, он бросил ещё один взгляд на Фабьен и подумал, уже не в первый раз за последние несколько дней: «Она подойдёт?» Сможет ли он посвятить её в свои дела, сможет ли она понять? Станет ли помощницей на пути к цели? Ведь с тех пор как он увидел Фабьен Дю Берри в баре у Чэда, с тех пор как в тот же вечер навёл справки о ней и её матери, в голове зародился и начал стремительно созревать план. Ради которого, возможно, предстоит далёкое путешествие. Ему было любопытно, куда всё это может их привести.
Джош Грэм обвёл глазами группку окруживших его детей.
- Ну что, – негромко начал он, постепенно увеличивая силу голоса и придавая своей интонации характер каверзного вопроса, – здесь собрались все, кто хочет узнать и увидеть, как работает вулкан?
- Да!
Глаза теперь смотрели на него с радостным ожиданием.
- Хорошо! Тогда начнём. То, что вы сейчас видите прямо перед собой – это модель вулкана. Гигантская, правда? Единственная во всей Флориде такого размера, а теперь мы посмотрим, что же у него внутри...
***
- Не сомневаюсь, что спектакль соберёт завтра кучу положительных рецензий, но для себя я буду знать, что всё это полная чушь.
- Не могу спорить.
- Нет, ну ведь правда! Вся эта спекуляция на теме убийства и мести выглядит так бледно и ... неубедительно.
- Полностью с тобой согласен, моя дорогая, и теперь, чтобы избавиться от этого налёта безвкусия и глупости, нам обоим категорически необходимо новое прекрасное впечатление...
- А! Что... что ты ещё придумал? Отпусти сейчас же, кому говорю!
- Возможно, ты бы предпочла, чтобы я стукнул тебя дубинкой по голове и уволок в кусты, но у меня сейчас, к сожалению, нет при себе дубинки, да и кусты... там ведь не слишком удобно, а?..
- Кусты! Дубинка! И этот человек когда-то назвал меня «деревенщиной».
- Хм-м, сколько же лет должно пройти, чтобы ты перестала...
- Много. А ещё я прекрасно и отчётливо помню, что ты сказал в тот день про мои туфли! Ты сказал, что они...
- К сожалению, тогда я ещё не знал, что со временем именно мне придётся покупать тебе туфли, а также всю остальную одежду...
- Ах, «придётся», говоришь!
- Могу выразить ту же мысль иначе – я не смел поверить, что однажды мне выпадет счастье купить тебе туфли и платье, в котором я буду тащить тебя, закинув на плечо, по направлению к нашему дому... Что такое, ты устала колотить меня ладонями по спине?
- Заслушалась. Ты продолжай-продолжай, не поверишь, до чего романтично выходит. Кстати, не думаешь, что нас может кто-нибудь заметить?
- Не думаю. В столь поздний час мы всегда одни в доме. Так вот, в те дни я и представить не мог, что буду однажды тёплым вечером нести тебя, отпускающую ехидные замечания и чудесно пахнущую, нести на плече к нашему дому, борясь с искушением испортить твоё прекрасное и подаренное мною платье, испортить, повалив тебя на траву прямо сейчас...
- О Боже!
- Он здесь ни при чём. Однако я вижу, до крыльца осталась лишь пара шагов... твоё платье на этот раз спасено. Ну, вот мы и дома. Надеюсь, ты постоишь сама пару минут, пока я открою дверь и разблокирую сигнализацию...
Перед своим вечерним уходом слуги, работавшие в этом доме, оставляли полностью включённым наружное освещение. Гостиная, окна которой выходили на улицу, также была ярко освещена. В прихожей, напротив, горел приглушённый жёлтоватый свет.
«Сигнализация отключена», – сообщил механический голос, после чего хозяин дома запер изнутри входную дверь и снова нажал несколько кнопок на щитке, и тогда тот же голос подтвердил, что сигнализация и система наружного наблюдения вновь включены.
Он прошёл вглубь дома, по дороге обнаружив туфли, небрежно скинутые своей хозяйкой и оставленные на полу в прихожей. На кухне горел свет; она была там, разливала по бокалам вино. Увидев его, улыбнулась. Электрический свет, искрясь, играл в её серьгах и на стенках бокалов. Пригубив из своего, он взглянул на неё и заметил негромким голосом:
- Должен признаться, я вновь начинаю беспокоиться о твоём платье...
Она молчала, задумчиво созерцая остатки вина в своём бокале, а затем осушила одним глотком. Он понимал, что сейчас она его дразнит, нарочно делая то, что вызывает недовольство. Ведь когда-то он учил её пить алкоголь медленно, ощущая все оттенки вкуса и аромата, растягивая удовольствие.
- Правда? – вопросительно произнесла она, ставя бокал обратно на стол. Потом повернулась спиной, открывая взгляду застёжку платья и оглядываясь через плечо:
- Ну, тогда ... может, его снять с меня?
Февраль – самый тёплый месяц в южном полушарии. Можно без опаски спать с открытыми окнами. Поздней ночью, уже погасив весь свет и погрузив особняк во тьму, они лежали в своей постели, в главной спальне на втором этаже. Сил шевелиться уже не осталось, по всему телу разлилось приятное изнеможение – но мысль, пришедшая ему в голову, не терпела отлагательства до завтра.
Он спрашивает сейчас. Вполголоса. В темноте.
- Клариса?..
- М?.. – сонно откликается она.
- Это ведь тот день, сегодня? Да? Ведь ты поэтому вспомнила про туфли и всё остальное?
- Эм-м... Ну, мы прекрасно его отметили, так что теперь... спи...
- А ведь с тех пор прошло уже...
- Спи, Ганнибал.
- Клариса...
- Спи, и пусть тебе приснится эротический сон о том дне... только без Чилтона и Миггза... и без Барни... да...
- Не могу не заметить, Клариса, что твоё воображение начинает настораживать. И откуда только ты берёшь такие идеи... Клариса?..
Но она не отвечала, потому что уже спала. Крепким спокойным сном, чувствуя себя в полной безопасности. И безопасность эта создавалась отнюдь не с помощью железной ограды, окружавшей дом, автоматической калитки, сигнализации и датчиков движения на первом этаже. Причиной этого чувства – спокойствия и защищённости – являлся человек, чью руку она держала во сне. Было нечто странное и вместе с тем логичное в том, что чувство безопасности Кларисе Старлинг подарил тот, кого боялся весь остальной мир.
***
У подножия широкой лестницы, ведущий на второй этаж Музея занимательной науки, стоял мальчик лет четырёх и плакал навзрыд. Вокруг собралось уже несколько человек, пытавшихся успокоить ребёнка и выяснить, что случилось и где его родители, – однако всё было безрезультатно. Мальчик не реагировал на обращённые к нему слова и продолжал заливаться слезами. Четырёхчасовая рабочая смена Джоша как раз закончилась, и они с Фабьен шли мимо, направляясь к выходу. Заметив мальчика, остановились. В этот момент кто-то из взрослых попытался взять его за руку, но тот вырвался со словами:
- Quiero... a la mama!..
Они подошли ближе, и тут Джош с удивлением услышал голос Фабьен, который звучал сейчас довольно непривычно. Слова незнакомого языка вылетали из её горла с гортанным звуком, естественно и без усилий.
- Cuàl es su nombre? – спросила Фабьен у мальчика.
Тот сразу умолк и несколько секунд стоял, удивлённо глядя на незнакомую тётку, как бы оценивая степень её потенциальной опасности. А потом ответил, утирая глаза рукавом широкой футболки:
- Marco.
Фабьен присела на корточки и положила ему на плечо руку, которую мальчик не скинул.
- Ven conmigo, Marco. No tengas miedo.
Тот кивнул. Фабьен поднялась с корточек, взяла мальчика за руку и обратилась к Джошу:
- Покажи, где тут администрация. Надо сделать объявление по громкой связи, чтобы родители Марко услышали.
- Вот уж не подумал бы, что ты говоришь по-испански, – заметил всё ещё удивлённый Джош, когда они наконец вышли из здания Музея и направились к морю.
- Ну да, учила в школе, – согласилась Фабьен, – знаю кое-что тут и там, но не так много, как тебе кажется.
- Для меня и это уже верх возможного, – рассмеялся Джош. – Сам-то я в языках не силён, экзамен по французскому в своё время сдал с немалым трудом. А ты, насколько помню, по-французски свободно разговариваешь?
- Да, вот это уже правда. Хвастаться не буду, однако он для меня второй родной язык. Моя мама ведь француженка, она приехала в Балтимор в начале шестидесятых, а прежде жила в Лионе. Вот и меня туда запихнула... – Фабьен улыбнулась одними губами, – в частную школу-интернат для девочек, где меня и научили всяким премудростям, в том числе с языками. Я провела там несколько лет, и лишь по праздникам приезжала домой. Но, когда мне исполнилось четырнадцать...
- Неужели сбежала? Сплела верёвку из простыней и вылезла из окна высокой башни? – спросил Джош, и оба рассмеялись.
- Ах вот, как ты себе представляешь европейские частные школы, – с улыбкой заметила Фабьен. – Наверное, не поверишь, но это очень красивое здание с замечательным садом. А ещё там есть озеро, где плавают чёрные и белые лебеди.
- О, звучит, как в сказке.
- Да, почти, – усмехнулась Фабьен, – кроме домашней работы и семестровых экзаменов.
- Да уж. Ну, и как же ты решилась сбежать из этого рая?
- Не знаю. Мне там было неплохо. Ностальгией я не страдала, за неимением «чувства дома» как такового.
Фабьен умолкла, раздумывая, и около минуты они шли в тишине, нарушаемой лишь шумом прибоя, криками чаек и городским гулом позади.
- Не знаю... – повторила она, – во Франции у меня только дальние родственники, а в Балтиморе всё-таки мама. За те пять лет, что я здесь, мы с ней хоть общаться стали, узнавать друг друга, так сказать...
- А где твой отец? – спросил Джош. – Извини, если бестактный вопрос, но просто ты как-то упомянула, что твой отчим – это второй муж матери...
- Ерунда, ничего бестактного, – Фабьен решительно встряхнула короткими волосами. – Мамин первый муж тоже не был моим отцом; она за него вышла, когда мне было года два или три. Развелись они, впрочем, быстро, – добавила она с усмешкой. – Вообще, я порой диву даюсь своей матери: до сорока с лишним она проводила время, ведя активную светскую жизнь, веселясь в компании известных людей, спонсируя благотворительные мероприятия и снимаясь для журналов типа «Vogue». Она совершенно не собиралась замуж, а потом вдруг, неожиданно для всех друзей, полностью переменилась. Сначала, ошеломив своё окружение, родила меня. Затем принялась вить семейное гнёздышко сначала с одним поклонником, потом с другим. Хотя, должна заметить, с Францем Розенкранцем это вышло удачно. Он хороший мужик, хотя и старый для неё, на мой взгляд. Моя мама – просто сгусток энергии, и всегда кажется лет на десять моложе своих истинных лет, – Фабьен улыбнулась, и Джош увидел в её глазах теплоту. Ему подумалось, что у матери и дочери Дю Берри, возможно, несколько противоречивые взаимоотношения. Из таких, когда до конца не понимают друг друга, но любят в глубине души.
- Ну, а про своего отца что-нибудь знаешь? Кто он, например?
Фабьен пожала плечами.
- Без понятия. И особо не горю желанием. Нет, интересно, конечно, но не более того. Просто это мог быть кто угодно. Не пойми превратно, – Фабьен бросила на Джоша быстрый взгляд, – мама никогда не афишировала личную жизнь, но появлялась на глазах у людей то с одним приятелем, то с другим... И поди теперь разбери, с кем она была в каких отношениях, и кто из них может быть моим отцом. В любом случае, он либо был старше неё и уже помер, либо был моложе и сейчас живёт где-нибудь с женой и двумя-тремя детишками.
- А ты не пыталась у матери точно узнать?
- Конечно, спрашивала пару раз... Но ничего вразумительного из неё не вытянула. Может, она и сама не знает, где он.
- Похоже, у них всё невесело закончилось, – предположил Джош.
- Да, похоже на то, – согласилась Фабьен. – Поэтому можно просто выкинуть из головы. Мне не так уж и нужно его знать, если честно.
- Без отца всё равно не так, – сказал Джош. Его взгляд был задумчивым, даже затуманенным.
«Надеюсь, он прямо сейчас не размышляет о ноже для резки линолеума и о том, что могло быть, повернись монета другой стороной... Так, самое время наклеить себе на рот воображаемый пластырь-бабочку, и никаких комментариев...»
Молодые люди помолчали ещё какое-то время. Теперь они вышли на пляж, и море стелилось у их обутых в кеды ног, волнами омывая прибрежный песок и шепча неизвестные заклинания. Февраль. Погода нежаркая, далеко ещё до туристического сезона.
- Ну что ж, Фабьен, – сказал Джош, глядя на горизонт, – откровенность за откровенность.
Она видела его профиль на фоне воды — светлые волосы в контрасте с загорелым лицом, как столкновение двух Вселенных.
- Ты мне рассказала про свою семью, я теперь должен рассказать про свою. Хотя, ты многое и так знаешь, правда же?
- Пожалуй, правда. Знаю кое-что.
Джош не стал спрашивать, откуда.
- Мне нравится, как ты общаешься с моим отцом и мамой, – сказал он, разворачиваясь к ней лицом.
Фабьен кивнула, наблюдая за игрой ветра в его светлой шевелюре.
- Твоя мать... она ведь знала его?
Фабьен снова кивнула, не спрашивая, кто такой «он», и только уточнив:
- Это было в тот самый период активной светской жизни, до моего рождения.
Они стояли друг напротив друга, глядя в глаза; море шумело в паре шагов от них.
- А потом отец отправил его за решётку.
- Да. Это было в год, предшествующий тому, когда родилась я. А тебе тогда исполнилось пять.
Джош Грэм посмотрел на носы своих ботинок, на песок под ногами, а потом снова поднял взгляд на собеседницу.
- Фабьен, ты нужна мне. Твоя компания, твоя поддержка, твой взгляд на вещи... Твой испанский, – на последней фразе он улыбнулся.
- Нужна для чего, Джош? – спросила она, чуть склонив голову набок, уже предчувствуя, каким будет ответ.
- Я намерен отыскать Ганнибала Лектера. И знаю, как это сделать.
@темы: фанфик "Дневники бабочек"