Clarice, smile: we're going to be partners... (c)
Глава 14. Берега одной реки
читать
«Весь мир так многосложен и запутан, что порой кажется – его нарисовала я...
Я – прирождённая притворщица, говорящая одно и думающая другое. И чем легче мне становится лгать, тем тяжелее в конечном счёте у меня на душе».
Созвонившись однажды вечером с Рашель, Фабьен удивилась, узнав, что мать и отчим снова собираются в путешествие – на этот раз в Швейцарию.
- Совсем ненадолго, всего на пару недель, - сообщила Рашель по телефону, и из её жизнерадостного тона Фабьен заключила, что они с Францем помирились. Что ж, не в первый раз милые бранятся... А ещё Фабьен подумала, что её каникулы в Нью-Йорке вполне можно продлить... недели на две. Словно прочтя мысли, Рашель предупредила:
- Только без глупостей, милая.
- Ну, конечно, мама.
***
Шла десятая неделя беременности Кларисы. Она чувствовала себя неплохо и решила, что пока вполне может обойтись без врачей. В ближайшие две недели точно. Пока же она занималась тем, что читала, слушала музыку, гуляла в парке и ела по возможности здоровую пищу. Три дня в неделю подрабатывала в букинистическом магазине. Во времена работы в Бюро агенту Старлинг редко выпадала возможность присесть на диван с хорошей книгой, так что все годы, прожитые в Аргентине, она жадно навёрстывала упущенное. С упоением читала как классику (что доктор Лектер весьма поощрял), так и беллетристику (от которой он тихо морщился, но Кларисе всё равно нравилось). И теперь любила сидеть в магазинчике подержанных книг, в тишине, среди множества написанных историй.
Все эти перемены в распорядке были для неё забавны и по большей части приятны – не считая того, что время от времени ужасно хотелось кофе, или даже выпить чего-нибудь покрепче... да что там, просто напиться. Напиться, упасть и всё забыть. Но забыть что? То, что она уже и так забыла?..
И временами ощущала просто бешенство оттого, что он даже не пытается её найти.
Однажды, проснувшись глубокой ночью и пролежав час без сна, Клариса встала с постели и, двигаясь в темноте на ощупь, подошла к окну своей единственной комнаты. Глядя в чёрное пространство за окном, выходившем на какой-то тупик, она закрыла глаза и позволила отчаянию захватить себя с головой, обрушиться с громким шумом, словно толща воды на каменистый берег. Водоворот беспомощной тоски закружил, не давая вздохнуть, и все дни, когда Клариса была сильной, поблёкли по сравнению с этим приступом кромешного одиночества.
Сейчас она отдала бы всё, чтобы каким-то чудом он оказался рядом. Обнял её.
Старлинг стиснула зубы, лишь бы не разреветься в голос; слёзы обожгли лицо, и она яростно вытерла щёки ладонями, однако новые – холодные, солёные на вкус капли продолжали медленно катиться по щекам. У неё задрожали колени; но Клариса не упала, удержалась на ногах, ухватившись за подоконник.
Заплакать в голос она так и не смогла. Но даже этот, пусть неполный, выплеск накопившейся боли принёс ей облегчение. Она снова могла дышать. Слёзы постепенно высохли, и Клариса стала думать о том, что всегда успокаивало её. О Мише. «Держись, дочка, мы справимся. Вместе...» Мысли о Мише создавали ощущение, что всё было не зря, и при этом давали надежду на завтра, в котором будет лучше, чем сегодня, и намного лучше, чем вчера.
***
Агент Морган был вне себя от бешенства, когда понял, что упустил Старлинг на улице Арлингтона. Вначале он был уверен, что она не замечала слежки. Но потом, стоило ему на секунду потерять её из виду за каким-то газетным киоском, хитрая дрянь как сквозь землю провалилась.
Чуть позже Морган понял, что она, должно быть, забежала в тот узенький, не сразу заметный переулок. Однако после того как он, припав к стене, осмотрел место на случай засады, Старлинг уже и след простыл. Плюнув со злости, Морган поплёлся обратно, проклиная свою осторожность и промедление. С другой стороны, думал он, там ведь мог оказаться и Лектер – наверняка он где-то поблизости, если Старлинг здесь. Эту «сладкую парочку» не так просто засечь, но можно выследить одного через другого.
Поразмыслив ещё и успокоившись немного, Морган понял, что женщине явно кто-то помог скрыться, провёл её дворами и переулками. Если это не Лектер, то некто, хорошо знающий город. И Морган найдёт, кто это был. Он будет землю носом рыть, если понадобится, но отыщет Старлинг. Из-под земли достанет.
***
Оставшись в Нью-Йорке ещё на две недели, Фабьен каждый день навещала Молли с Уиллом, а также Джоша. Тот заметно воспрял духом, и доктор Блум сказал, что если дела пойдут так дальше, можно будет говорить о выписке домой.
Однажды вечером, когда Фабьен сидела у Грэмов, её мобильный телефон зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Странное ощущение тревоги пронзило её насквозь, когда она нажала «Принять вызов». И ощущение не было ошибочным.
- Фабьен, – прозвучало в ухе. С утверждающей интонацией, а не с вопросительной. Человек на том конце точно знал, кому звонил. И зачем.
Фабьен почувствовала себя вором, пойманным с поличным. Ей казалось, что телефонная трубка горит у неё в руке. Она сидела напротив Уилла Грэма, смотрела ему в глаза – а в ухе слышала голос Ганнибала Лектера.
Что, если звук из телефона можно различить в комнате? Нет, вряд ли.
- Фабьен, Вы меня слышите? – повторил доктор Лектер. Его спокойный, почти бесстрастный голос резко контрастировал с безмолвной паникой внутри у Фабьен.
- Д-да, мистер Браун, – сказала она. – Я ждала Вашего звонка, но сейчас, к сожалению, не совсем удачное время. Вы не могли бы перезвонить мне чуть позже, скажем, часа через два? Или я сама Вам позвоню?
- Хорошо, Фабьен, – ответил доктор Лектер, и девушка готова была поклясться, что он там улыбается. Где бы сейчас ни находился. – Два часа, – добавил доктор и отсоединился.
- Это владелец галереи в Балтиморе, – как можно беззаботнее пояснила Фабьен, убирая телефон. – Может, у меня скоро будет своя выставка.
- Было бы здорово, – сказала Молли. – Мы обязательно на неё придём, даже если придётся для этого тащиться в Мэриленд!
Уилл и Фабьен улыбнулись.
- Спасибо! Но это будет ещё очень не скоро, так что можете пока не собираться.
- В таком случае, – заметил Уилл, – жди нас всех троих, вместе с Джошем.
- Он будет в восторге! Однажды он сказал, что мечтает услышать, как я произношу пафосную речь на открытии персональной выставки. А в этой речи благодарю Апельсиновый штат и его самого, в частности.
Молли с Уиллом засмеялись, но через несколько секунд веселье стихло. Фабьен увидела, что мать Джоша опустила голову и вытирает глаза.
- Мне так не хватает его дома... – прошептала она. – Хочу, чтобы всё было, как прежде... Но будет ли...
Молли опустила голову ещё ниже. И вдруг, яростно вскинув её, произнесла с отчётливой и уверенной ненавистью:
- Это всё чёртов Лектер. Это случилось из-за него. Не хочет успокоиться, мало ему того, что уже успел сделать с нашей семьёй. Хоть бы кто-нибудь поймал эту тварь и в один прекрасный день посадил на электрический стул!.. – женщина в ярости сжала кулаки, глаза её горели.
- Молли, не надо, – мягко сказал Уилл, – не мучай себя понапрасну. Это не сделает лучше для Джоша...
Одна его ладонь лежала на плече жены, бережно поглаживая. Другая ладонь была стиснута в кулак.
Тишина в комнате стала гнетущей. Супруги Грэм сидели рядом, Фабьен напротив них, глядя в пол. И никто на свете, ни единый человек в целом мире, не смог бы понять, что она чувствовала.
Фабьен вернулась домой через час и сорок минут после звонка доктора Лектера. Едва она успела принять душ и завернуться в тёплый халат, как её мобильник залился скрипичной мелодией. Снова этот незнакомый номер. Хотя, больше нет: ведь сейчас она знала, кто звонит.
- Алло?
- Теперь мы наконец-то можем поговорить, Фабьен?
- Да.
- Не подумайте, что я забыл о Вас. Но, согласитесь, прошлый месяц был чересчур суетливым и не слишком подходящим для продолжения нашего знакомства.
- Доктор Лектер, должна предупредить, что я обещала маме не общаться с Вами, - проговорила Фабьен, наблюдая, как за окном сгущаются весенние сумерки.
- Не общаться или не искать общения? – уточнил доктор Лектер. – Это разные вещи.
- Я пообещала, что никогда не буду пытаться выйти с Вами на связь, и неважно, каким способом.
Доктор Лектер засмеялся тихим смехом уверенного в себе человека.
- В таком случае, Фабьен, Вы ничего не нарушаете. Ведь это я звоню, следовательно, сам «выхожу на связь». Однако на Вашем месте я бы всё-таки не стал рассказывать Рашель о нашем разговоре. Ну да ладно, оставим эти мелочи жизни, лучше расскажите, не присылал ли Вам чего учитель рисования, а если присылал, то каковы впечатления?
Фабьен с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Подойдя к большому зеркалу в спальне и глядя на собственное отражение, она сказала в телефонную трубку:
- Если Вы о портрете Вашей матери, то впечатления были самые сильные. Начиная с дяди Бальтуса, продолжая мамой и заканчивая мной.
- Вы тоже видели портрет? – спросил доктор Лектер. – Своими глазами?
Фабьен замялась, подыскивая слова. Ей не хотелось сообщать ему больше, чем нужно.
- Пожалуй, мне стоит помочь Вам с ответом, – сказал доктор Лектер. – Вам стало известно со слов других, что девушка – Ваша почти точная копия. А не видели Вы, Фабьен, этого портрета своими глазами, потому что он сейчас в Балтиморе, а Вы в Нью-Йорке.
- Откуда... – выдохнула она.
- Следовало ожидать, что Вы отправитесь вслед за своим другом Джошем, – продолжал как ни в чём не бывало доктор Лектер, – я слышал, он уже месяц проходит курс терапии в местной клинике. Любопытно, какие методы лечения использует доктор Блум. Неужели гипноз и седативные средства?
- Я ничего не понимаю в медицине, доктор Лектер. Но вряд ли у родителей Джоша есть повод сомневаться в методах лечения доктора Блума.
- Вся психиатрия, Фабьен, если выражаться кратко, строится на подавлении нежелательных образцов поведения с одновременным поощрением желательных образцов. Но это глупо. Глупо и неразумно. Человеческую природу не переделать, это просто невозможно.
- Вам виднее, доктор Лектер. Как я уже сказала, это не моя область, поэтому комментировать не берусь. – Фабьен сейчас стояла у окна и смотрела на улицу, по которой проезжали машины и такси. Квартира, где она жила, находилась на шестом этаже довольно старого нью-йоркского дома.
- Кстати, – снова раздался голос доктора Лектера, – скажите-ка, Фабьен, как Вы находите моего друга Уилла? Он Вам нравится?
- Я часто думаю о Вас, когда смотрю на мистера Грэма.
- О, не сомневаюсь, – насмешливо произнёс доктор Лектер. – Думаю, он и сам часто обо мне вспоминает, особенно когда видит шрамы на своём лице и на животе.
«Не давай запугать себя. Ему это нравится – когда его боятся. Или это такая проверка?..»
Фабьен набрала в лёгкие побольше воздуха, выдохнула, а затем произнесла, как можно медленнее и спокойнее:
- Скажите мне, пожалуйста, одну вещь. Чего Вы от меня хотите, доктор Лектер?
- Для начала, – ответил он, – я буду очень признателен, если ты перестанешь называть меня «доктор Лектер». Эта игра в официальность начинает немного надоедать.
Фабьен застыла с телефоном в руке.
- И как мне, в таком случае, называть Вас?
«Нет, он не скажет этого, не скажет...»
- Если я обращаюсь к тебе по имени, Фабьен, то будет вполне логично, если ты станешь называть меня Ганнибал.
«Не сказал... И хорошо. Я рада. Правда?..»
- Не знаю. Не уверена, что это будет правильно. Вы старше меня в три раза... И вообще...
- Что – вообще? – спросил доктор Лектер. – Разве я сделал тебе что-нибудь плохое, Фабьен? Тебе, или твоей матери?
- Нет. Но Вы точно сделали плохое мистеру Грэму. И его семье.
Он усмехнулся.
- А ты, значит, твёрдо решила меня за это возненавидеть.
- Нет, докт... – Фабьен вдохнула глубже. – Ганнибал. Ты не понимаешь, что я хочу сказать.
У него мелькнула мысль, что на свете не так уж много людей, которые бы осмелились бросить ему: «Ты не понимаешь». Да что нам немного – их, наверное, всего двое.
- Я просто не могу жить вот так... – сказала Фабьен. И добавила, тише: – Жить между двумя берегами.
- Да. Если прыгать с одного берега на другой, рано или поздно упадёшь в реку, - заметил доктор Лектер. – Впрочем, если у тебя есть хорошая лодка...
- У меня нет лодки.
- Ты в этом уверена?
- Мне очень дороги эти люди – Джош, Уилл и Молли. И я не понимаю, зачем я нужна тебе... Ганнибал. Разве мало Кларисы?
- Это не одно и то же.
- Правда?
- Я и Джош Грэм – для тебя разве одно и то же?
- Нет.
- Вот, сама и ответила. А что касается мисс Старлинг, то она более чем месяц назад упорхнула из семейного гнёздышка и теперь летает на свободе. О точном её местонахождении мне ничего не известно, впрочем, меня это не слишком интересует. Если не возражаешь, Фабьен, я бы хотел закрыть эту тему и впредь к ней не возвращаться.
- Хорошо. Извини.
- Тебе не за что извиняться, – сказал доктор Лектер и добавил оживившимся тоном: – Послушай, Фабьен, тебе наверняка хочется узнать больше о девушке с портрета, на которую ты так похожа. Я мог бы рассказать то, что сам помню.
- Спасибо, я и правда хотела бы узнать. Дядя Бальтус рассказал очень мало, почти ничего. Но только... Может быть, завтра? Сейчас я слишком устала.
- Ладно, Фабьен. Я позвоню тебе завтра, в это же время, устраивает?
- Да.
Она сама не верила, что сказала это.
- Тогда до завтра. Спокойной ночи, Фабьен.
Ещё долгое время после того как он положил трубку, Фабьен стояла у окна и смотрела ни улицу, в действительности ничего там не видя. Она не устала. И не хотела спать. Просто ей нужно было время, чтобы подумать.
Она знала, что он позвонит ей завтра – точно в то время, в какое пообещал. Лодка? Берега? Она знала, что будет ждать этого звонка. И что сегодня вечером её жизнь влилась в новый поворот. Снова.
***
Сегодня у неё был выходной. Она направлялась по своим делам, когда вдруг двое прохожих привлекли её внимание. Шли, отпивая кофе из стаканчиков и негромко переговариваясь. Девушка – невысокая, тонкая, с короткими чёрными волосами, и симпатичная светловолосая женщина, на вид лет около пятидесяти. Девушка была Фабьен Дю Берри. Что она делает здесь, в Нью-Йорке?
Проследив за ними, Старлинг увидела, как они выбросили пустые стаканчики в урну, а затем вошли в ворота, окружавшие высокое здание в тени деревьев. Табличка на воротах гласила: «Государственная психиатрическая больница штата Нью-Йорк». Усмехнувшись про себя, Клариса подумала, что многовато вещей в её жизни оказывается связано с психиатрическими лечебницами.
Ирония – всё, что осталось, единственная защита от того, во что превратился привычный ей мир. Она долго не хотела знать ничего о бывшее доме в Аргентине, но потом не выдержала: зашла в интернет-кафе и прочитала все новостные сводки, касавшиеся событий там. Это было на прошлой неделе.
Её передёрнуло от сообщений об обысках, но порадовало то, что никто из работавших у них людей не согласился на интервью журналистам. Правда, слугам всё равно пришлось дать показания полиции и ФБР – но тут не было выбора, ведь по закону человек может отказаться отвечать на вопросы служителей правопорядка, только если речь идёт о его родственниках. Всё равно, читая новости, Клариса мысленно благодарила горничную Флору, садовника Алонсо и других слуг, которые действительно оказались теми порядочными людьми, какими она всегда их считала. Хоть кто-то не пытался извлечь личную выгоду из жизни Ганнибала Лектера и Кларисы Старлинг.
Также она прочитала о последних новостях: двойном убийстве в «Доме Монстра» и возобновившихся с новым рвением поисках доктора. Газетные писаки мучились догадками, почему «Ганнибал-Каннибал», хладнокровно расправился с двумя журналистами, однако дежурившего полицейского всего лишь усыпил хлороформом и связал, не причинив ни малейшего вреда. Сам полицейский никаких комментариев для прессы делать не стал. Старлинг же, прочтя всю эту информацию, заключила, что доктор живёт вполне хорошо, если находит в своём расписании время для визитов в бывший дом, охраняемый полицией, да ещё и умудряется на досуге кого-то убить.
«В общем, живёт полной жизнью и развлекается своим любимым способом. А в старый дом наверняка ходил за какими-нибудь вещами – может быть, даже забрал клавесин и теперь играет по вечерам в своём новом гнёздышке, наслаждаясь свободой. Интересно, а малышка Фабьен в курсе, где он сейчас обитает? Скорее всего, да...»
Однако её насмешило, когда она представила, как переполошились все после убийства: ФБР, Министерство юстиции, полиция, Интерпол... Довольно издевательский жест со стороны доктора Лектера, и немного рискованный.
Также Клариса прочла – на этот раз более подробно – описание событий, после которых им пришлось пуститься в бега. Журналисты явно пересказывали историю, которую Уилл Грэм и Фабьен Дю Берри поведали полицейским.
«Наше юное дарование и сумасшедший сынок Грэма здесь выглядят прямо-таки ангелочками... Невинными жертвами кровожадного маньяка и продажной бывшей агентши ФБР... А мы их, между прочим, не трогали – это они вторглись в нашу жизнь и всё сломали...»
Думая об этом, Старлинг чувствовала всё большее желание высказать Фабьен, что накипело в душе, и поэтому она почти не удивилась, когда заметила девушку, идущую по улице. Подспудно Клариса продолжала ощущать вину за свой хладнокровный выстрел. Но это чувство вины постепенно сменялось убеждением, что те двое сами напросились на неприятности. Никто их не заставлял играть в сыщиков-мстителей, вообще пусть радуются, что живы остались.
Размышляя так, Старлинг продолжала топтаться на месте, теребя ремень сумки, перекинутой через плечо. Интересно, что Фабьен с той женщиной делают в психушке и как долго собираются там пробыть? Если только мисс Дю Берри не отправилась сдаваться на добровольное лечение, что было сомнительно, тогда имеет смысл её дождаться. А потом действовать по обстоятельствам – подойти сразу или проследить за ней до самого дома. Старлинг присела на лавочку, спряталась за книжкой и приготовилась ждать, периодически поглядывая на ворота больницы.
Не прошло и часа, как Фабьен, в сопровождении всё той же светловолосой женщины, вышла на улицу. Они пошли вместе. Подождав немного, Старлинг последовала за ними. Она почти не беспокоилась, что девушка может случайно обернуться и узнать её. Вскоре Фабьен и незнакомая Кларисе женщина подошли к автобусной остановке. Это совсем не понравилось Старлинг. Если они сейчас сядут в автобус, что делать? Заскочить в другую дверь? Нет, слишком рискованно. С близкого расстояния девчонке будет легче узнать её – ведь она наверняка в прошлом имела возможность хорошо рассмотреть лицо Старлинг. Нужно придумать что-то другое, и побыстрее. Подошёл автобус; Старлинг сжала руки в кулаки, готовая в любой момент сорваться с места. Похоже, придётся рискнуть и проскользнуть за ними – иначе она потеряет возможность поговорить с девчонкой. Но ситуация неожиданно изменилась: женщина обняла Фабьен на прощание и вошла в автобус одна, а девушка, помахав рукой ей в окно, отправилась вдоль по улице пешком. Клариса поняла, что сегодня у неё удачный день; дальше она беспрепятственно продвигалась следом за Фабьен, которая оказалась идеальным объектом слежки: ни разу не оглянулась и не посмотрела по сторонам, вместо этого слушая плеер и периодически задирая голову к облакам, бегущим над домами.
«Сдуреть можно... двое детишек – лунатик и шизик – заставили нас удрать из собственного дома. Это старость, Старлинг. Теперь точно старость. Осталось только сидеть у камина и вязать носочки для Миши... ха-ха!.. Самое ужасное, что такая перспектива начинает вызывать у меня энтузиазм...»
Фабьен остановилась перед одним из многоквартирных домов и, вытащив из ушей наушники, начала подниматься по ступенькам.
«Ага, похоже, здесь и живёт юная художница...»
Старлинг невольно вздрогнула, вспомнив странные картины Фабьен Дю Берри. Подумать только, первая увиденная ею работа этой девушки понравилась Кларисе, тронула до слёз. Но позднее, под впечатлением других вещей (в особенности – рисунка со шкатулкой Бригема), она начала видеть в «Слиянии миров» иной смысл. Эти ладони, разделённые стеклом – неужели намёк на тюремное заключение, в котором пребывал доктор, когда они познакомились двенадцать лет назад? Ей начало казаться, что Фабьен всё знала. А потом рисунок, который девчонка сделала на фестивале. «Вы шкатулка. Так я Вас увидела» – не намёк ли? Она явно знает больше, чем кажется. Но где Фабьен Дю Берри могла увидеть шкатулку, которая после смерти Бригема перешла к Старлинг?
«Если только кто-нибудь подсуетился и организовал музей имени меня, куда Арди под шумок продала все вещички...»
Нет, действительно – кто видел эту шкатулку? Сослуживцы Джона не в счёт, остаётся Арделия, сама Клариса и... Ганнибал Лектер?.. Хотя, он имеет представление о шкатулке только по рассказам Старлинг, всё же...
«Полный бред, невозможно».
А что если не бред? Клариса вспомнила ещё одну картину Фабьен, с мамонтом и туристами, которые по очереди превращались в скелеты. Там было зеркало... Очень знакомое. Они стояли перед ним с доктором Лектером, когда он говорил ей, что смысл вещей меняется в зависимости от контекста. То самое зеркало?.. А картина девчонки называлась... «Восприятие»? Да, кажется, так. Зеркало, шкатулка, стеклянная стена – многовато совпадений для одной художницы.
«Какого чёрта она это делает?»
И возможно ли, что доктор знал больше, чем говорил Старлинг? Есть лишь один способ выяснить. Клариса стояла перед домом Фабьен Дю Берри.
«Надеюсь, она живёт одна...»
Старлинг уже собралась подняться по лестнице к дверям подъезда, когда мужской голос, раздавшийся за спиной, остановил её.
- Вы не войдёте туда. Я не позволю.
Она узнала, кому принадлежит этот голос. Мгновение – и рука нырнула в сумку, нащупав пистолет. Старлинг медленно повернулась лицом к мужчине, глаза её сузились, а губы растянулись в ироничной ухмылке.
- Наконец-то. Уилл Грэм и Клариса Старлинг встретились. Кажется, тут должна быть барабанная дробь или даже фанфары.
- Что вам двоим нужно от Фабьен? – спросил он. Голос его звучал сурово, губы на обветренном лице были плотно сжаты. Но Старлинг прекрасно видела, что это маска, за которой скрывается обычный страх. Наверняка у Грэма тоже пистолет наготове. Она с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться во весь голос от комичной нелепости этой ситуации.
- Двоим, мистер Грэм? – Клариса с нарочитой старательностью огляделась по сторонам. – Я здесь больше никого не вижу.
- Мисс Старлинг, Вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Оставьте Фабьен в покое, с неё достаточно ваших игр.
- А если я не оставлю её в покое, что тогда? Полицию позовёте? – Старлинг усмехнулась. – Любите рисковать, мистер Грэм? Ну да, все федералы любят играть по-крупному... чужими жизнями.
- Я давно не в ФБР. Как и Вы.
Какая-то пожилая женщина поднялась на крыльцо, подозрительно покосившись на Старлинг и Грэма. Им пришлось отойти в сторону. Неподалёку стояла скамейка. Клариса села на неё – ноги уже устали. Уилл остановился в паре шагов.
- Я видел, как Вы следили за Фабьен. Имейте в виду: никто не посмеет обидеть её, так же как и моего сына.
- Очень мило, что Вы о них заботитесь. Пожалуй, нам с доктором нужно сильно напугаться и сразу убежать.
- Он тоже здесь?
- С какой стати мне отвечать на этот вопрос?
- А если бы Джек Крофорд спросил?
«Не говори мне про Джека. Понял, задница?»
- Я полагаю, что Джек Крофорд уже никого ни о чём не спросит, – сказала Старлинг и улыбнулась, глядя Уиллу в глаза.
- А я... рад, что Крофорд не видит сейчас, какая Вы на самом деле, – отчётливо произнёс Грэм. На секунду ему показалось, будто Старлинг вздрогнула от его слов. Она ответила через пару секунд, голос устойчиво-спокойный:
- Огорчу Вас, мистер Грэм: Вы тоже не видите.
- Надеюсь, доктор Лектер всё видит. Скажите, мисс Старлинг, мне просто интересно. Чем он Вас купил?
«Ничем. Но тебе этого не понять, придурок».
- Не поверите, мистер Грэм. Он просто хороший любовник. С этим в наше время туго, всё какие-то неудачники с психотравмами попадаются.
Она видела, как дёрнулись губы Грэма, и поняла, что ей удалось его задеть. Ощущая мстительную радость, Клариса поднялась с лавочки и собралась уйти. Но, вспомнив кое-что, обернулась через плечо:
- Кстати. По части игр ваша Фабьен кого угодно переплюнет.
- Что Вы хотите этим сказать?
- Только то, что уже сказала. Всего хорошего, мистер Грэм.
Старлинг ушла, а Уилл всё стоял и смотрел ей вслед, и тяжкое чувство «знакомости» сдавливало ему грудную клетку. Да. Точно так же. Точно такое отравляющее чувство у него возникало после бесед с Ганнибалом Лектером. Разумеется, тех из них, что велись в период заключения доктора в Балтиморской психиатрической лечебнице для невменяемых преступников.
Проигнорировав смехотворные угрозы Уилла Грэма, Клариса обошла дом Фабьен и поднялась наверх с запасного входа. Вот она стоит перед дверью квартиры, готовая нажать звонок. Но всё же не помешает обезопасить себя, ведь Фабьен вполне может позвонить Грэму, когда поймёт, кто к ней пришёл. Клариса быстро достала из сумки тёмные очки, взбила волосы, чтобы падали на лицо. Вот так, кажется, у неё меньше шансов быть узнанной. Клариса звонит в квартиру.
- Кто там? - раздаётся за дверью. Фабьен. Определённо.
- Мне нужна мисс Дю Берри, – отвечает Старлинг, надеясь, что ей достаточно удалось изменить голос.
- Это я!
Фабьен – вот ведь распяпа – даже и не думает спросить, что именно от неё нужно незнакомой женщине в Нью-Йорке. Распахивает перед Старлинг дверь – и та быстро шагает внутрь, оттесняя девушку и одновременно защёлкивая дверной замок. Теперь они одни в квартире. Старлинг откидывает волосы с лица и снимает очки.
- Клариса!.. – воскликнула Фабьен. И дальше повела себя совершенно не так, как того ожидала незваная гостья. Порывистым движением Фабьен обняла Старлинг – на пару секунд, не больше, но это было достаточно, чтобы повергнуть Кларису в состояние шока. Фабьен отстранилась; в глазах её поблёскивали слезинки.
- Я так рада, что ты жива... то есть, что всё в порядке.
Эти слова и выражение лица, с которым были произнесены, произвели неизгладимое впечатление на Старлинг. Она забыла на минуту даже о тех обвинениях, что крутились в голове, настолько потрясло её поведение Фабьен. Невольно ей пришло в голову, что никогда и никто прежде так не переживал за неё – даже Арделия. Что уж говорить о Фабьен Дю Берри, совершенно незнакомом человеке. Человеке, в которого она стреляла...
- А почему со мной должно быть что-то не в порядке? – спросила Старлинг как можно холоднее, убирая тёмные очки в сумку. Пистолет лежал там же.
- Просто... я узнала, что вы с доктором Лектером больше не вместе, вот и...
- Интересно, – перебила Старлинг, усмехнувшись, – какая птичка принесла тебе эту новость? Я вроде не помню, чтобы мы давали объявление в газетах.
- Мне... сказал об этом сам доктор, – Фабьен вздохнула. – Он звонил, два или три раза.
- Три раза, значит? Мило, – прокомментировала Клариса, чувствуя, как волна злости и раздражения снова поднимается внутри.
- Фабьен, мне вот что до сих пор интересно. Зачем ты играешь в эти игры с картинками?
- Какие игры? – на лице девушки было написано такое искреннее удивление, что Старлинг на секунду даже усомнилась в собственных умозаключениях, однако решила не отступать.
- Все эти намёки, загадки, символы – к чему? Зачем рисовать вещи, которые связаны с другими людьми? Это ты хотела так показать, что всё знаешь о нас?
Фабьен застыла, широко распахнув глаза.
- О чём ты... Вы? В чём Вы меня обвиняете, Клариса?
- Фабьен, мне кажется, ты уже достаточно взрослая девушка, чтобы понимать такие вещи. Теперь уже поздно прятаться. Зачем ты нарисовала то зеркало и шкатулку, которая была у меня когда-то? И, что особенно важно, как ты узнала о существовании этих предметов?
- Вот, значит, о чём Вы... – тихо произнесла девушка. Она вздохнула, собираясь с силами для ответа, которого у неё в действительности не было. Клариса тем временем поняла, что продолжать стоять на ногах в коридоре – не такая уж хорошая идея.
- Слушай, Фабьен, пока ты придумываешь отговорку получше, можно мне куда-нибудь сесть? Не возражаешь, надеюсь?
- Нет, конечно! Извините, что сразу не предложила, я не ожидала просто...
Клариса молча прошла вслед за хозяйкой. Коридор квартиры плавно переходил в комнату, служившую гостиной; здесь стоял диван и кресло, разделённые журнальным столиком. Старлинг выбрала кресло, Фабьен медленно, в задумчивости, опустилась на диван – и они снова оказались друг напротив друга.
- Про зеркало... – начала Фабьен, рассматривая свои, лежащие на коленях, руки. – Я узнала о нём от Джоша... Джоша Грэма. Он увидел его на моей картине и сказал, что такое же в точности зеркало было в доме Ганнибала Лектера... это правда? – спросила Фабьен, подняв голову.
Старлинг кивнула:
- Зачем бы я иначе спрашивала. И хочу теперь, чтобы ты ответила на мой вопрос. Откуда ты всё это знала? И зачем рисовала?
- Я... не знала... – Фабьен снова опустила голову, и короткие пряди её тёмных волос свесились вниз. – Пожалуйста, поверь мне, Клариса. Я не знаю, как я рисую всё это. Оно ко мне просто приходит, как озарение – а, может, лучше сказать, как наваждение. В последнее время меня всё это здорово пугает даже... И, если бы я знала, что будет, я никогда бы не позволила Джошу поехать в Буэнос-Айрес. Это правда. Я виновата во всём, что случилось, я не подумала головой, я была слишком беспечна и наивна... Но всё равно, несмотря ни на что, я рада, что все живы, и я не хочу, чтобы в будущем кто-нибудь кого-нибудь убил!...
Фабьен подняла голову, и Старлинг увидела, что по лицу у той катятся слёзы.
- Это так, – сказала она и повторила: – Пожалуйста, поверь мне, Клариса. Я не играла в игру. И я не желала никому зла. Я даже не знаю, чего я хотела. Может быть, просто увидеть доктора Лектера. Просто... один раз на него посмотреть, мне это было важно... просто так, для меня. Я не думала о том, что может случиться. Я была такая дура...
Фабьен снова опустила низко голову и обхватила её руками. Старлинг расстегнула свою сумку, достала маленькую упаковку бумажных платков, положила её на журнальный столик и пододвинула в сторону собеседницы со словами:
- Только не плачь, ладно? Я не умею утешать людей. Когда кто-нибудь при мне плачет, я чувствую себя чурбаном, потому что не могу подобрать правильные слова и всё такое прочее.
Фабьен кивнула и тихо всхлипнула. Прежде чем взять предложенный платок, она снова подняла на женщину заплаканное лицо, посмотрела Старлинг в глаза и спросила:
- Ты веришь мне?..
- Да, – сказала Клариса. – Верю.
Я – прирождённая притворщица, говорящая одно и думающая другое. И чем легче мне становится лгать, тем тяжелее в конечном счёте у меня на душе».
Созвонившись однажды вечером с Рашель, Фабьен удивилась, узнав, что мать и отчим снова собираются в путешествие – на этот раз в Швейцарию.
- Совсем ненадолго, всего на пару недель, - сообщила Рашель по телефону, и из её жизнерадостного тона Фабьен заключила, что они с Францем помирились. Что ж, не в первый раз милые бранятся... А ещё Фабьен подумала, что её каникулы в Нью-Йорке вполне можно продлить... недели на две. Словно прочтя мысли, Рашель предупредила:
- Только без глупостей, милая.
- Ну, конечно, мама.
***
Шла десятая неделя беременности Кларисы. Она чувствовала себя неплохо и решила, что пока вполне может обойтись без врачей. В ближайшие две недели точно. Пока же она занималась тем, что читала, слушала музыку, гуляла в парке и ела по возможности здоровую пищу. Три дня в неделю подрабатывала в букинистическом магазине. Во времена работы в Бюро агенту Старлинг редко выпадала возможность присесть на диван с хорошей книгой, так что все годы, прожитые в Аргентине, она жадно навёрстывала упущенное. С упоением читала как классику (что доктор Лектер весьма поощрял), так и беллетристику (от которой он тихо морщился, но Кларисе всё равно нравилось). И теперь любила сидеть в магазинчике подержанных книг, в тишине, среди множества написанных историй.
Все эти перемены в распорядке были для неё забавны и по большей части приятны – не считая того, что время от времени ужасно хотелось кофе, или даже выпить чего-нибудь покрепче... да что там, просто напиться. Напиться, упасть и всё забыть. Но забыть что? То, что она уже и так забыла?..
И временами ощущала просто бешенство оттого, что он даже не пытается её найти.
Однажды, проснувшись глубокой ночью и пролежав час без сна, Клариса встала с постели и, двигаясь в темноте на ощупь, подошла к окну своей единственной комнаты. Глядя в чёрное пространство за окном, выходившем на какой-то тупик, она закрыла глаза и позволила отчаянию захватить себя с головой, обрушиться с громким шумом, словно толща воды на каменистый берег. Водоворот беспомощной тоски закружил, не давая вздохнуть, и все дни, когда Клариса была сильной, поблёкли по сравнению с этим приступом кромешного одиночества.
Сейчас она отдала бы всё, чтобы каким-то чудом он оказался рядом. Обнял её.
Старлинг стиснула зубы, лишь бы не разреветься в голос; слёзы обожгли лицо, и она яростно вытерла щёки ладонями, однако новые – холодные, солёные на вкус капли продолжали медленно катиться по щекам. У неё задрожали колени; но Клариса не упала, удержалась на ногах, ухватившись за подоконник.
Заплакать в голос она так и не смогла. Но даже этот, пусть неполный, выплеск накопившейся боли принёс ей облегчение. Она снова могла дышать. Слёзы постепенно высохли, и Клариса стала думать о том, что всегда успокаивало её. О Мише. «Держись, дочка, мы справимся. Вместе...» Мысли о Мише создавали ощущение, что всё было не зря, и при этом давали надежду на завтра, в котором будет лучше, чем сегодня, и намного лучше, чем вчера.
***
Агент Морган был вне себя от бешенства, когда понял, что упустил Старлинг на улице Арлингтона. Вначале он был уверен, что она не замечала слежки. Но потом, стоило ему на секунду потерять её из виду за каким-то газетным киоском, хитрая дрянь как сквозь землю провалилась.
Чуть позже Морган понял, что она, должно быть, забежала в тот узенький, не сразу заметный переулок. Однако после того как он, припав к стене, осмотрел место на случай засады, Старлинг уже и след простыл. Плюнув со злости, Морган поплёлся обратно, проклиная свою осторожность и промедление. С другой стороны, думал он, там ведь мог оказаться и Лектер – наверняка он где-то поблизости, если Старлинг здесь. Эту «сладкую парочку» не так просто засечь, но можно выследить одного через другого.
Поразмыслив ещё и успокоившись немного, Морган понял, что женщине явно кто-то помог скрыться, провёл её дворами и переулками. Если это не Лектер, то некто, хорошо знающий город. И Морган найдёт, кто это был. Он будет землю носом рыть, если понадобится, но отыщет Старлинг. Из-под земли достанет.
***
Оставшись в Нью-Йорке ещё на две недели, Фабьен каждый день навещала Молли с Уиллом, а также Джоша. Тот заметно воспрял духом, и доктор Блум сказал, что если дела пойдут так дальше, можно будет говорить о выписке домой.
Однажды вечером, когда Фабьен сидела у Грэмов, её мобильный телефон зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Странное ощущение тревоги пронзило её насквозь, когда она нажала «Принять вызов». И ощущение не было ошибочным.
- Фабьен, – прозвучало в ухе. С утверждающей интонацией, а не с вопросительной. Человек на том конце точно знал, кому звонил. И зачем.
Фабьен почувствовала себя вором, пойманным с поличным. Ей казалось, что телефонная трубка горит у неё в руке. Она сидела напротив Уилла Грэма, смотрела ему в глаза – а в ухе слышала голос Ганнибала Лектера.
Что, если звук из телефона можно различить в комнате? Нет, вряд ли.
- Фабьен, Вы меня слышите? – повторил доктор Лектер. Его спокойный, почти бесстрастный голос резко контрастировал с безмолвной паникой внутри у Фабьен.
- Д-да, мистер Браун, – сказала она. – Я ждала Вашего звонка, но сейчас, к сожалению, не совсем удачное время. Вы не могли бы перезвонить мне чуть позже, скажем, часа через два? Или я сама Вам позвоню?
- Хорошо, Фабьен, – ответил доктор Лектер, и девушка готова была поклясться, что он там улыбается. Где бы сейчас ни находился. – Два часа, – добавил доктор и отсоединился.
- Это владелец галереи в Балтиморе, – как можно беззаботнее пояснила Фабьен, убирая телефон. – Может, у меня скоро будет своя выставка.
- Было бы здорово, – сказала Молли. – Мы обязательно на неё придём, даже если придётся для этого тащиться в Мэриленд!
Уилл и Фабьен улыбнулись.
- Спасибо! Но это будет ещё очень не скоро, так что можете пока не собираться.
- В таком случае, – заметил Уилл, – жди нас всех троих, вместе с Джошем.
- Он будет в восторге! Однажды он сказал, что мечтает услышать, как я произношу пафосную речь на открытии персональной выставки. А в этой речи благодарю Апельсиновый штат и его самого, в частности.
Молли с Уиллом засмеялись, но через несколько секунд веселье стихло. Фабьен увидела, что мать Джоша опустила голову и вытирает глаза.
- Мне так не хватает его дома... – прошептала она. – Хочу, чтобы всё было, как прежде... Но будет ли...
Молли опустила голову ещё ниже. И вдруг, яростно вскинув её, произнесла с отчётливой и уверенной ненавистью:
- Это всё чёртов Лектер. Это случилось из-за него. Не хочет успокоиться, мало ему того, что уже успел сделать с нашей семьёй. Хоть бы кто-нибудь поймал эту тварь и в один прекрасный день посадил на электрический стул!.. – женщина в ярости сжала кулаки, глаза её горели.
- Молли, не надо, – мягко сказал Уилл, – не мучай себя понапрасну. Это не сделает лучше для Джоша...
Одна его ладонь лежала на плече жены, бережно поглаживая. Другая ладонь была стиснута в кулак.
Тишина в комнате стала гнетущей. Супруги Грэм сидели рядом, Фабьен напротив них, глядя в пол. И никто на свете, ни единый человек в целом мире, не смог бы понять, что она чувствовала.
Фабьен вернулась домой через час и сорок минут после звонка доктора Лектера. Едва она успела принять душ и завернуться в тёплый халат, как её мобильник залился скрипичной мелодией. Снова этот незнакомый номер. Хотя, больше нет: ведь сейчас она знала, кто звонит.
- Алло?
- Теперь мы наконец-то можем поговорить, Фабьен?
- Да.
- Не подумайте, что я забыл о Вас. Но, согласитесь, прошлый месяц был чересчур суетливым и не слишком подходящим для продолжения нашего знакомства.
- Доктор Лектер, должна предупредить, что я обещала маме не общаться с Вами, - проговорила Фабьен, наблюдая, как за окном сгущаются весенние сумерки.
- Не общаться или не искать общения? – уточнил доктор Лектер. – Это разные вещи.
- Я пообещала, что никогда не буду пытаться выйти с Вами на связь, и неважно, каким способом.
Доктор Лектер засмеялся тихим смехом уверенного в себе человека.
- В таком случае, Фабьен, Вы ничего не нарушаете. Ведь это я звоню, следовательно, сам «выхожу на связь». Однако на Вашем месте я бы всё-таки не стал рассказывать Рашель о нашем разговоре. Ну да ладно, оставим эти мелочи жизни, лучше расскажите, не присылал ли Вам чего учитель рисования, а если присылал, то каковы впечатления?
Фабьен с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Подойдя к большому зеркалу в спальне и глядя на собственное отражение, она сказала в телефонную трубку:
- Если Вы о портрете Вашей матери, то впечатления были самые сильные. Начиная с дяди Бальтуса, продолжая мамой и заканчивая мной.
- Вы тоже видели портрет? – спросил доктор Лектер. – Своими глазами?
Фабьен замялась, подыскивая слова. Ей не хотелось сообщать ему больше, чем нужно.
- Пожалуй, мне стоит помочь Вам с ответом, – сказал доктор Лектер. – Вам стало известно со слов других, что девушка – Ваша почти точная копия. А не видели Вы, Фабьен, этого портрета своими глазами, потому что он сейчас в Балтиморе, а Вы в Нью-Йорке.
- Откуда... – выдохнула она.
- Следовало ожидать, что Вы отправитесь вслед за своим другом Джошем, – продолжал как ни в чём не бывало доктор Лектер, – я слышал, он уже месяц проходит курс терапии в местной клинике. Любопытно, какие методы лечения использует доктор Блум. Неужели гипноз и седативные средства?
- Я ничего не понимаю в медицине, доктор Лектер. Но вряд ли у родителей Джоша есть повод сомневаться в методах лечения доктора Блума.
- Вся психиатрия, Фабьен, если выражаться кратко, строится на подавлении нежелательных образцов поведения с одновременным поощрением желательных образцов. Но это глупо. Глупо и неразумно. Человеческую природу не переделать, это просто невозможно.
- Вам виднее, доктор Лектер. Как я уже сказала, это не моя область, поэтому комментировать не берусь. – Фабьен сейчас стояла у окна и смотрела на улицу, по которой проезжали машины и такси. Квартира, где она жила, находилась на шестом этаже довольно старого нью-йоркского дома.
- Кстати, – снова раздался голос доктора Лектера, – скажите-ка, Фабьен, как Вы находите моего друга Уилла? Он Вам нравится?
- Я часто думаю о Вас, когда смотрю на мистера Грэма.
- О, не сомневаюсь, – насмешливо произнёс доктор Лектер. – Думаю, он и сам часто обо мне вспоминает, особенно когда видит шрамы на своём лице и на животе.
«Не давай запугать себя. Ему это нравится – когда его боятся. Или это такая проверка?..»
Фабьен набрала в лёгкие побольше воздуха, выдохнула, а затем произнесла, как можно медленнее и спокойнее:
- Скажите мне, пожалуйста, одну вещь. Чего Вы от меня хотите, доктор Лектер?
- Для начала, – ответил он, – я буду очень признателен, если ты перестанешь называть меня «доктор Лектер». Эта игра в официальность начинает немного надоедать.
Фабьен застыла с телефоном в руке.
- И как мне, в таком случае, называть Вас?
«Нет, он не скажет этого, не скажет...»
- Если я обращаюсь к тебе по имени, Фабьен, то будет вполне логично, если ты станешь называть меня Ганнибал.
«Не сказал... И хорошо. Я рада. Правда?..»
- Не знаю. Не уверена, что это будет правильно. Вы старше меня в три раза... И вообще...
- Что – вообще? – спросил доктор Лектер. – Разве я сделал тебе что-нибудь плохое, Фабьен? Тебе, или твоей матери?
- Нет. Но Вы точно сделали плохое мистеру Грэму. И его семье.
Он усмехнулся.
- А ты, значит, твёрдо решила меня за это возненавидеть.
- Нет, докт... – Фабьен вдохнула глубже. – Ганнибал. Ты не понимаешь, что я хочу сказать.
У него мелькнула мысль, что на свете не так уж много людей, которые бы осмелились бросить ему: «Ты не понимаешь». Да что нам немного – их, наверное, всего двое.
- Я просто не могу жить вот так... – сказала Фабьен. И добавила, тише: – Жить между двумя берегами.
- Да. Если прыгать с одного берега на другой, рано или поздно упадёшь в реку, - заметил доктор Лектер. – Впрочем, если у тебя есть хорошая лодка...
- У меня нет лодки.
- Ты в этом уверена?
- Мне очень дороги эти люди – Джош, Уилл и Молли. И я не понимаю, зачем я нужна тебе... Ганнибал. Разве мало Кларисы?
- Это не одно и то же.
- Правда?
- Я и Джош Грэм – для тебя разве одно и то же?
- Нет.
- Вот, сама и ответила. А что касается мисс Старлинг, то она более чем месяц назад упорхнула из семейного гнёздышка и теперь летает на свободе. О точном её местонахождении мне ничего не известно, впрочем, меня это не слишком интересует. Если не возражаешь, Фабьен, я бы хотел закрыть эту тему и впредь к ней не возвращаться.
- Хорошо. Извини.
- Тебе не за что извиняться, – сказал доктор Лектер и добавил оживившимся тоном: – Послушай, Фабьен, тебе наверняка хочется узнать больше о девушке с портрета, на которую ты так похожа. Я мог бы рассказать то, что сам помню.
- Спасибо, я и правда хотела бы узнать. Дядя Бальтус рассказал очень мало, почти ничего. Но только... Может быть, завтра? Сейчас я слишком устала.
- Ладно, Фабьен. Я позвоню тебе завтра, в это же время, устраивает?
- Да.
Она сама не верила, что сказала это.
- Тогда до завтра. Спокойной ночи, Фабьен.
Ещё долгое время после того как он положил трубку, Фабьен стояла у окна и смотрела ни улицу, в действительности ничего там не видя. Она не устала. И не хотела спать. Просто ей нужно было время, чтобы подумать.
Она знала, что он позвонит ей завтра – точно в то время, в какое пообещал. Лодка? Берега? Она знала, что будет ждать этого звонка. И что сегодня вечером её жизнь влилась в новый поворот. Снова.
***
Сегодня у неё был выходной. Она направлялась по своим делам, когда вдруг двое прохожих привлекли её внимание. Шли, отпивая кофе из стаканчиков и негромко переговариваясь. Девушка – невысокая, тонкая, с короткими чёрными волосами, и симпатичная светловолосая женщина, на вид лет около пятидесяти. Девушка была Фабьен Дю Берри. Что она делает здесь, в Нью-Йорке?
Проследив за ними, Старлинг увидела, как они выбросили пустые стаканчики в урну, а затем вошли в ворота, окружавшие высокое здание в тени деревьев. Табличка на воротах гласила: «Государственная психиатрическая больница штата Нью-Йорк». Усмехнувшись про себя, Клариса подумала, что многовато вещей в её жизни оказывается связано с психиатрическими лечебницами.
Ирония – всё, что осталось, единственная защита от того, во что превратился привычный ей мир. Она долго не хотела знать ничего о бывшее доме в Аргентине, но потом не выдержала: зашла в интернет-кафе и прочитала все новостные сводки, касавшиеся событий там. Это было на прошлой неделе.
Её передёрнуло от сообщений об обысках, но порадовало то, что никто из работавших у них людей не согласился на интервью журналистам. Правда, слугам всё равно пришлось дать показания полиции и ФБР – но тут не было выбора, ведь по закону человек может отказаться отвечать на вопросы служителей правопорядка, только если речь идёт о его родственниках. Всё равно, читая новости, Клариса мысленно благодарила горничную Флору, садовника Алонсо и других слуг, которые действительно оказались теми порядочными людьми, какими она всегда их считала. Хоть кто-то не пытался извлечь личную выгоду из жизни Ганнибала Лектера и Кларисы Старлинг.
Также она прочитала о последних новостях: двойном убийстве в «Доме Монстра» и возобновившихся с новым рвением поисках доктора. Газетные писаки мучились догадками, почему «Ганнибал-Каннибал», хладнокровно расправился с двумя журналистами, однако дежурившего полицейского всего лишь усыпил хлороформом и связал, не причинив ни малейшего вреда. Сам полицейский никаких комментариев для прессы делать не стал. Старлинг же, прочтя всю эту информацию, заключила, что доктор живёт вполне хорошо, если находит в своём расписании время для визитов в бывший дом, охраняемый полицией, да ещё и умудряется на досуге кого-то убить.
«В общем, живёт полной жизнью и развлекается своим любимым способом. А в старый дом наверняка ходил за какими-нибудь вещами – может быть, даже забрал клавесин и теперь играет по вечерам в своём новом гнёздышке, наслаждаясь свободой. Интересно, а малышка Фабьен в курсе, где он сейчас обитает? Скорее всего, да...»
Однако её насмешило, когда она представила, как переполошились все после убийства: ФБР, Министерство юстиции, полиция, Интерпол... Довольно издевательский жест со стороны доктора Лектера, и немного рискованный.
Также Клариса прочла – на этот раз более подробно – описание событий, после которых им пришлось пуститься в бега. Журналисты явно пересказывали историю, которую Уилл Грэм и Фабьен Дю Берри поведали полицейским.
«Наше юное дарование и сумасшедший сынок Грэма здесь выглядят прямо-таки ангелочками... Невинными жертвами кровожадного маньяка и продажной бывшей агентши ФБР... А мы их, между прочим, не трогали – это они вторглись в нашу жизнь и всё сломали...»
Думая об этом, Старлинг чувствовала всё большее желание высказать Фабьен, что накипело в душе, и поэтому она почти не удивилась, когда заметила девушку, идущую по улице. Подспудно Клариса продолжала ощущать вину за свой хладнокровный выстрел. Но это чувство вины постепенно сменялось убеждением, что те двое сами напросились на неприятности. Никто их не заставлял играть в сыщиков-мстителей, вообще пусть радуются, что живы остались.
Размышляя так, Старлинг продолжала топтаться на месте, теребя ремень сумки, перекинутой через плечо. Интересно, что Фабьен с той женщиной делают в психушке и как долго собираются там пробыть? Если только мисс Дю Берри не отправилась сдаваться на добровольное лечение, что было сомнительно, тогда имеет смысл её дождаться. А потом действовать по обстоятельствам – подойти сразу или проследить за ней до самого дома. Старлинг присела на лавочку, спряталась за книжкой и приготовилась ждать, периодически поглядывая на ворота больницы.
Не прошло и часа, как Фабьен, в сопровождении всё той же светловолосой женщины, вышла на улицу. Они пошли вместе. Подождав немного, Старлинг последовала за ними. Она почти не беспокоилась, что девушка может случайно обернуться и узнать её. Вскоре Фабьен и незнакомая Кларисе женщина подошли к автобусной остановке. Это совсем не понравилось Старлинг. Если они сейчас сядут в автобус, что делать? Заскочить в другую дверь? Нет, слишком рискованно. С близкого расстояния девчонке будет легче узнать её – ведь она наверняка в прошлом имела возможность хорошо рассмотреть лицо Старлинг. Нужно придумать что-то другое, и побыстрее. Подошёл автобус; Старлинг сжала руки в кулаки, готовая в любой момент сорваться с места. Похоже, придётся рискнуть и проскользнуть за ними – иначе она потеряет возможность поговорить с девчонкой. Но ситуация неожиданно изменилась: женщина обняла Фабьен на прощание и вошла в автобус одна, а девушка, помахав рукой ей в окно, отправилась вдоль по улице пешком. Клариса поняла, что сегодня у неё удачный день; дальше она беспрепятственно продвигалась следом за Фабьен, которая оказалась идеальным объектом слежки: ни разу не оглянулась и не посмотрела по сторонам, вместо этого слушая плеер и периодически задирая голову к облакам, бегущим над домами.
«Сдуреть можно... двое детишек – лунатик и шизик – заставили нас удрать из собственного дома. Это старость, Старлинг. Теперь точно старость. Осталось только сидеть у камина и вязать носочки для Миши... ха-ха!.. Самое ужасное, что такая перспектива начинает вызывать у меня энтузиазм...»
Фабьен остановилась перед одним из многоквартирных домов и, вытащив из ушей наушники, начала подниматься по ступенькам.
«Ага, похоже, здесь и живёт юная художница...»
Старлинг невольно вздрогнула, вспомнив странные картины Фабьен Дю Берри. Подумать только, первая увиденная ею работа этой девушки понравилась Кларисе, тронула до слёз. Но позднее, под впечатлением других вещей (в особенности – рисунка со шкатулкой Бригема), она начала видеть в «Слиянии миров» иной смысл. Эти ладони, разделённые стеклом – неужели намёк на тюремное заключение, в котором пребывал доктор, когда они познакомились двенадцать лет назад? Ей начало казаться, что Фабьен всё знала. А потом рисунок, который девчонка сделала на фестивале. «Вы шкатулка. Так я Вас увидела» – не намёк ли? Она явно знает больше, чем кажется. Но где Фабьен Дю Берри могла увидеть шкатулку, которая после смерти Бригема перешла к Старлинг?
«Если только кто-нибудь подсуетился и организовал музей имени меня, куда Арди под шумок продала все вещички...»
Нет, действительно – кто видел эту шкатулку? Сослуживцы Джона не в счёт, остаётся Арделия, сама Клариса и... Ганнибал Лектер?.. Хотя, он имеет представление о шкатулке только по рассказам Старлинг, всё же...
«Полный бред, невозможно».
А что если не бред? Клариса вспомнила ещё одну картину Фабьен, с мамонтом и туристами, которые по очереди превращались в скелеты. Там было зеркало... Очень знакомое. Они стояли перед ним с доктором Лектером, когда он говорил ей, что смысл вещей меняется в зависимости от контекста. То самое зеркало?.. А картина девчонки называлась... «Восприятие»? Да, кажется, так. Зеркало, шкатулка, стеклянная стена – многовато совпадений для одной художницы.
«Какого чёрта она это делает?»
И возможно ли, что доктор знал больше, чем говорил Старлинг? Есть лишь один способ выяснить. Клариса стояла перед домом Фабьен Дю Берри.
«Надеюсь, она живёт одна...»
Старлинг уже собралась подняться по лестнице к дверям подъезда, когда мужской голос, раздавшийся за спиной, остановил её.
- Вы не войдёте туда. Я не позволю.
Она узнала, кому принадлежит этот голос. Мгновение – и рука нырнула в сумку, нащупав пистолет. Старлинг медленно повернулась лицом к мужчине, глаза её сузились, а губы растянулись в ироничной ухмылке.
- Наконец-то. Уилл Грэм и Клариса Старлинг встретились. Кажется, тут должна быть барабанная дробь или даже фанфары.
- Что вам двоим нужно от Фабьен? – спросил он. Голос его звучал сурово, губы на обветренном лице были плотно сжаты. Но Старлинг прекрасно видела, что это маска, за которой скрывается обычный страх. Наверняка у Грэма тоже пистолет наготове. Она с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться во весь голос от комичной нелепости этой ситуации.
- Двоим, мистер Грэм? – Клариса с нарочитой старательностью огляделась по сторонам. – Я здесь больше никого не вижу.
- Мисс Старлинг, Вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Оставьте Фабьен в покое, с неё достаточно ваших игр.
- А если я не оставлю её в покое, что тогда? Полицию позовёте? – Старлинг усмехнулась. – Любите рисковать, мистер Грэм? Ну да, все федералы любят играть по-крупному... чужими жизнями.
- Я давно не в ФБР. Как и Вы.
Какая-то пожилая женщина поднялась на крыльцо, подозрительно покосившись на Старлинг и Грэма. Им пришлось отойти в сторону. Неподалёку стояла скамейка. Клариса села на неё – ноги уже устали. Уилл остановился в паре шагов.
- Я видел, как Вы следили за Фабьен. Имейте в виду: никто не посмеет обидеть её, так же как и моего сына.
- Очень мило, что Вы о них заботитесь. Пожалуй, нам с доктором нужно сильно напугаться и сразу убежать.
- Он тоже здесь?
- С какой стати мне отвечать на этот вопрос?
- А если бы Джек Крофорд спросил?
«Не говори мне про Джека. Понял, задница?»
- Я полагаю, что Джек Крофорд уже никого ни о чём не спросит, – сказала Старлинг и улыбнулась, глядя Уиллу в глаза.
- А я... рад, что Крофорд не видит сейчас, какая Вы на самом деле, – отчётливо произнёс Грэм. На секунду ему показалось, будто Старлинг вздрогнула от его слов. Она ответила через пару секунд, голос устойчиво-спокойный:
- Огорчу Вас, мистер Грэм: Вы тоже не видите.
- Надеюсь, доктор Лектер всё видит. Скажите, мисс Старлинг, мне просто интересно. Чем он Вас купил?
«Ничем. Но тебе этого не понять, придурок».
- Не поверите, мистер Грэм. Он просто хороший любовник. С этим в наше время туго, всё какие-то неудачники с психотравмами попадаются.
Она видела, как дёрнулись губы Грэма, и поняла, что ей удалось его задеть. Ощущая мстительную радость, Клариса поднялась с лавочки и собралась уйти. Но, вспомнив кое-что, обернулась через плечо:
- Кстати. По части игр ваша Фабьен кого угодно переплюнет.
- Что Вы хотите этим сказать?
- Только то, что уже сказала. Всего хорошего, мистер Грэм.
Старлинг ушла, а Уилл всё стоял и смотрел ей вслед, и тяжкое чувство «знакомости» сдавливало ему грудную клетку. Да. Точно так же. Точно такое отравляющее чувство у него возникало после бесед с Ганнибалом Лектером. Разумеется, тех из них, что велись в период заключения доктора в Балтиморской психиатрической лечебнице для невменяемых преступников.
Проигнорировав смехотворные угрозы Уилла Грэма, Клариса обошла дом Фабьен и поднялась наверх с запасного входа. Вот она стоит перед дверью квартиры, готовая нажать звонок. Но всё же не помешает обезопасить себя, ведь Фабьен вполне может позвонить Грэму, когда поймёт, кто к ней пришёл. Клариса быстро достала из сумки тёмные очки, взбила волосы, чтобы падали на лицо. Вот так, кажется, у неё меньше шансов быть узнанной. Клариса звонит в квартиру.
- Кто там? - раздаётся за дверью. Фабьен. Определённо.
- Мне нужна мисс Дю Берри, – отвечает Старлинг, надеясь, что ей достаточно удалось изменить голос.
- Это я!
Фабьен – вот ведь распяпа – даже и не думает спросить, что именно от неё нужно незнакомой женщине в Нью-Йорке. Распахивает перед Старлинг дверь – и та быстро шагает внутрь, оттесняя девушку и одновременно защёлкивая дверной замок. Теперь они одни в квартире. Старлинг откидывает волосы с лица и снимает очки.
- Клариса!.. – воскликнула Фабьен. И дальше повела себя совершенно не так, как того ожидала незваная гостья. Порывистым движением Фабьен обняла Старлинг – на пару секунд, не больше, но это было достаточно, чтобы повергнуть Кларису в состояние шока. Фабьен отстранилась; в глазах её поблёскивали слезинки.
- Я так рада, что ты жива... то есть, что всё в порядке.
Эти слова и выражение лица, с которым были произнесены, произвели неизгладимое впечатление на Старлинг. Она забыла на минуту даже о тех обвинениях, что крутились в голове, настолько потрясло её поведение Фабьен. Невольно ей пришло в голову, что никогда и никто прежде так не переживал за неё – даже Арделия. Что уж говорить о Фабьен Дю Берри, совершенно незнакомом человеке. Человеке, в которого она стреляла...
- А почему со мной должно быть что-то не в порядке? – спросила Старлинг как можно холоднее, убирая тёмные очки в сумку. Пистолет лежал там же.
- Просто... я узнала, что вы с доктором Лектером больше не вместе, вот и...
- Интересно, – перебила Старлинг, усмехнувшись, – какая птичка принесла тебе эту новость? Я вроде не помню, чтобы мы давали объявление в газетах.
- Мне... сказал об этом сам доктор, – Фабьен вздохнула. – Он звонил, два или три раза.
- Три раза, значит? Мило, – прокомментировала Клариса, чувствуя, как волна злости и раздражения снова поднимается внутри.
- Фабьен, мне вот что до сих пор интересно. Зачем ты играешь в эти игры с картинками?
- Какие игры? – на лице девушки было написано такое искреннее удивление, что Старлинг на секунду даже усомнилась в собственных умозаключениях, однако решила не отступать.
- Все эти намёки, загадки, символы – к чему? Зачем рисовать вещи, которые связаны с другими людьми? Это ты хотела так показать, что всё знаешь о нас?
Фабьен застыла, широко распахнув глаза.
- О чём ты... Вы? В чём Вы меня обвиняете, Клариса?
- Фабьен, мне кажется, ты уже достаточно взрослая девушка, чтобы понимать такие вещи. Теперь уже поздно прятаться. Зачем ты нарисовала то зеркало и шкатулку, которая была у меня когда-то? И, что особенно важно, как ты узнала о существовании этих предметов?
- Вот, значит, о чём Вы... – тихо произнесла девушка. Она вздохнула, собираясь с силами для ответа, которого у неё в действительности не было. Клариса тем временем поняла, что продолжать стоять на ногах в коридоре – не такая уж хорошая идея.
- Слушай, Фабьен, пока ты придумываешь отговорку получше, можно мне куда-нибудь сесть? Не возражаешь, надеюсь?
- Нет, конечно! Извините, что сразу не предложила, я не ожидала просто...
Клариса молча прошла вслед за хозяйкой. Коридор квартиры плавно переходил в комнату, служившую гостиной; здесь стоял диван и кресло, разделённые журнальным столиком. Старлинг выбрала кресло, Фабьен медленно, в задумчивости, опустилась на диван – и они снова оказались друг напротив друга.
- Про зеркало... – начала Фабьен, рассматривая свои, лежащие на коленях, руки. – Я узнала о нём от Джоша... Джоша Грэма. Он увидел его на моей картине и сказал, что такое же в точности зеркало было в доме Ганнибала Лектера... это правда? – спросила Фабьен, подняв голову.
Старлинг кивнула:
- Зачем бы я иначе спрашивала. И хочу теперь, чтобы ты ответила на мой вопрос. Откуда ты всё это знала? И зачем рисовала?
- Я... не знала... – Фабьен снова опустила голову, и короткие пряди её тёмных волос свесились вниз. – Пожалуйста, поверь мне, Клариса. Я не знаю, как я рисую всё это. Оно ко мне просто приходит, как озарение – а, может, лучше сказать, как наваждение. В последнее время меня всё это здорово пугает даже... И, если бы я знала, что будет, я никогда бы не позволила Джошу поехать в Буэнос-Айрес. Это правда. Я виновата во всём, что случилось, я не подумала головой, я была слишком беспечна и наивна... Но всё равно, несмотря ни на что, я рада, что все живы, и я не хочу, чтобы в будущем кто-нибудь кого-нибудь убил!...
Фабьен подняла голову, и Старлинг увидела, что по лицу у той катятся слёзы.
- Это так, – сказала она и повторила: – Пожалуйста, поверь мне, Клариса. Я не играла в игру. И я не желала никому зла. Я даже не знаю, чего я хотела. Может быть, просто увидеть доктора Лектера. Просто... один раз на него посмотреть, мне это было важно... просто так, для меня. Я не думала о том, что может случиться. Я была такая дура...
Фабьен снова опустила низко голову и обхватила её руками. Старлинг расстегнула свою сумку, достала маленькую упаковку бумажных платков, положила её на журнальный столик и пододвинула в сторону собеседницы со словами:
- Только не плачь, ладно? Я не умею утешать людей. Когда кто-нибудь при мне плачет, я чувствую себя чурбаном, потому что не могу подобрать правильные слова и всё такое прочее.
Фабьен кивнула и тихо всхлипнула. Прежде чем взять предложенный платок, она снова подняла на женщину заплаканное лицо, посмотрела Старлинг в глаза и спросила:
- Ты веришь мне?..
- Да, – сказала Клариса. – Верю.
@темы: фанфик "Дневники бабочек"
-
-
06.09.2012 в 20:56-
-
07.09.2012 в 11:12Встретит ли Клариса Ганнибала с ребёночком на руках? =) Ну, по мне это какой-то слишком флаффный конец, а у меня тут и так уровень соплей зашкаливает =)) Так что ответ - и да и нет. Финал я оставила всё же открытым.
-
-
07.09.2012 в 18:47