Царь в ужасе кричит: «Что я наделал? Зачем основал этот блядский город?!»
Название: Абсолютно чёрное тело
Автор: andre;
Герои: Ганнибал Лектер, Кларисса Старлинг
Рейтинг: PG
Саммари: Свободная фантазия о вариации диалога в балтиморской больнице.
Примечание: Абсолютно чёрное тело — физическая идеализация, применяемая в термодинамике. Тело, поглощающее всё падающее на него электромагнитное излучение во всех диапазонах и ничего не отражающее.
~1500 словС освещением здесь было худо: взгляд либо утопал в густой молчаливой темноте, либо бился в пронзительном остром свете. Поначалу ей казалось, что доктор Лектер предпочитает темень или, по крайней мере, полумрак. Таково представление науки о психопатах, извлекающих удовольствие из убийства. Так учат в ФБР, так полагает человечество. Так, в конце концов, ей говорил отец: «Кларисса, не гуляй до темноты». В приюте младшие дети боялись спать без света по той же тривиальной причине: в темноте оживают монстры. Смутные тени отделяются от стен, пляшут, растут и крепнут в размерах, их хищные силуэты смотрят прямо в твоё лицо, а тебе всего семь, или шесть, или восемь, и ты трясёшься под одеялом, потому что воспитатель запрещает включать ночник после полуночи.
Потом темнота пропала, и остался мощный безжизненный свет – искусственный, яркий, многократно усиленный лампами энергосбережения. На несколько секунд она зажмурилась, привыкая к этому потоку всепоглощающей светлоты. Доктор Лектер даже не моргнул.
- Что вы сказали? Простите, я не расслышал.
Всё ещё щурясь, Кларисса оглянулась на конец коридора – вдалеке, около включателей, маячила тёмная громада в санитарной пижаме, выбеленной до рези в глазах. Барни.
- Не тревожьтесь, – негромко сказал Лектер. – Доктору Чилтону никак не дают покоя наши беседы. Полагаю, та камера наблюдения, которую под видом пожарной сигнализации он весьма неуклюже прикрепил под потолком справа от вас, плохо улавливает лица в темноте, а доктору Чилтону, несомненно, хотелось бы видеть наши с вами мимические ухищрения.
Она опять оглянулась, на сей раз дабы удостовериться в его правоте.
- Вас это беспокоит, курсант Старлинг?
Камера, видимо, скверная, быстро подумала Кларисса. Если она так нервно реагирует на полумрак, то и со звуком у неё не очень, и содержание разговора Чилтон не услышит, а жаль: записи в расшифрованном виде позже можно будет использовать как материалы следствия.
- Нет, – сказала она вслух. – Нисколько.
- Я так и думал. Итак, что вы сказали мне, Кларисса?
- Я сказала, что Буффало Билл принадлежит к дезорганизованным асоциальным убийцам, а значит, социально дезориентирован. Его адаптация в обществе затруднена по ряду причин.
- Занятно. Вас этому учит Джек Кроуфорд – строить предположения на основе стереотипов и предубеждений?
- Предубеждений?
Доктор Лектер втянул носом воздух, шагнув чуть ближе к стеклу.
- «Дезорганизованным асоциальным убийцам»… Классификация Хейзелвуда и Дугласа. Если не ошибаюсь, статья называется «Вожделеющий убийца». На фоне прочей литературы на эту тему статья весьма, весьма недурна.
- Да.
- Хотите знать, в чём главная ошибка подобных классификаций? Они де-юре берут за основу мысль о том, что всякого убийцу можно охарактеризовать как психопата, и развивают её в направлении всевозможных патологий. Но, как это часто случается с теоретиками, упускают де-факто.
- Что вы хотите этим сказать?
- Всего лишь подмечаю распространённую ошибку. Вы изучали математику, Кларисса? Может быть, в школе? К слову, что вы имеете за плечами помимо нынешних тренировок в ФБР?
- Доктор Лектер…
- Впрочем, оставим это на следующий раз. Так или иначе, вы должны знать, что нечто подобное случается со школьниками на контрольных работах: допустив по невнимательности ошибку в уравнении в самом начале, они ступают на заведомо ложный путь и позже не могут разобраться, где именно произошёл сбой. С вами подобного не случалось?
- Нет.
- О, разумеется. Внимательная, аккуратная, во всём преуспевающая школьница Старлинг с непомерными амбициями. Полагаю, вы нравились учителю математики? Он наверняка находил вас лучшей в своём классе, и вы, вскормленная этой неуклюжей похвалой, всячески старались перед ним выслужиться. И как, удалось?
- Мы говорили о классификации, доктор Лектер.
Он замолчал, будто прицениваясь: выдавливать откровения или нет.
- Бич современного общества, Кларисса: только подумайте, как много средств и усилий оно вкладывает в поддержание идеи единства с природой. Забота об окружающей среде, переработка отходов, спасение вымирающих животных, экологически чистое производство... Вегетерианство, в конце концов.
Ганнибал Лектер походя улыбнулся.
- И в то же время мотивы убийства в современном мире становятся ужасающе непонятыми. В тех учебниках, по которым вас учат, готовность убить рассматривается как психическое отклонение, а ведь с самых архаичных времён природа демонстрирует нам обратное: численность популяции любого вида контролируется убийством. С точки зрения эволюции убийство – явление будничное и необходимое. Всё громче звучат разговоры о том, как важно сохранить планету, но законы этой планеты отчего-то всё дальше и дальше скатываются в определение девиаций. Вы не находите это забавным, курсант Старлинг?
- Нет, – сказала она как можно более четко. – Если человек… человек убивает ради удовлетворения собственных вожделений, его нельзя назвать нормальным.
- А если нет? Если, скажем, из чувства голода?
У доктора Лектера были пристальные немигающие глаза; в ярком свете больничных ламп едва заметные красные огоньки рисуют янтарный ободок вокруг зрачка, вбитого в радужку шляпкой гвоздика. Он снова улыбнулся – так, будто отвесил пощёчину, – и подмигнул ей левым глазом.
- Любых вожделений, – сказала Старлинг. – Мы ведь всё ещё говорим о Буффало Билле?
Улыбка медленно утихла на его бледном изящном лице.
- Безусловно.
- Простите, но в таком случае мне хотелось бы перейти ближе к делу.
- Что вы испытываете, когда речь заходит о психологии убийства?
- Интерес. Страх. Жалость.
- Жалость?
- Мне жаль, что эти люди ненормальны.
- И что, по-вашему, входит в понятие «нормальность»?
- Связанное мышление. Умение сохранять контроль. Способность вести диалог. Социальная адаптация. Соответствие требованиям общества.
- Кларисса, как вы думаете, вы соответствуете требованиям общества?
Она предательски споткнулась.
- Да. Полагаю, да. Во всяком случае, я предпринимаю попытки.
- Ах, попытки? Весьма любопытно.
Секунды на три он затих, вдумчиво прижав палец к сомкнутым ярким губам. Странно, что после стольких лет, проведённых в камере строгого режима, цвет его губ не выцвел нисколько и по-прежнему отдавал багрянцем.
- Доктор Лектер, – снова позвала она, предприняв ещё одну попытку – довольно жалкую, – чтобы вернуться к теме разговора. – Боюсь, у нас не слишком много времени.
- Терпение, Кларисса. Я прошу лишь толику терпения.
Старлинг замолчала.
- Избавимся от морализаторства, курсант Старлинг. Мы оба знаем, что вас волнует вовсе не это. Вы целиком и полностью во власти ваших же представлений о науке поведения. Втайне вы мечтаете, что в награду за все ваши труды в области общения с асоциальными элементами однажды вам позволят занять кабинет в отделе психологии поведения. Вы поставите там добротный вишневый стол, завешаете стену напротив фотографиями известных вам серийных убийц – меня не забудете, надеюсь? – и водрузите в правом углу фотографию папочки в чёрной рамке. Думаю, это не исключено. Профаны, что выпускают толстые альманахи с бездарными статьями о психопатах, всегда питают страсть к тем, кто меняет мораль на научные термины.
- Послушайте…
- Послушайте вы, Кларисса. Забудем о нашем общем друге Билли – у него найдётся развлечение и без нас. Я вполне соответствую критериям, перечисленным вами ранее. У меня не возникает проблем с самоконтролем, не могу пожаловаться на сниженный интеллект, о социальной адаптированности не идёт и речи, а требования общества я, боюсь, несколько опережаю. Скажите, Старлинг, как по-вашему, я нормален?
- Вы… вы подходили под требования общества до тех пор, пока вас не поймали.
- Выходит, человек становится ненормальным тогда, когда обществу становится известно о его делах?
- Нет. Вы вели двойную жизнь. Вы…
- Снова мимо. Ай-яй-яй. Вернёмся к разговору о вас: итак, вы считаете, что подходите под требования общества. Скажите мне честно, Кларисса: а вам бы хотелось соответствовать критериям, надиктованным большинством известных вам людей? Вы идёте по улице, ловите на себе жадные взгляды проходящих мимо мужчин, вас пытаются обскакать однокурсники, а начальство посылает вас ко мне, как свинью на убой, - и что же? Вам хочется потакать тому, что эти люди желали бы с вами сделать?
- Это другой разговор.
- Разговор тот же. Мы обсуждаем понятие нормальности.
- Доктор Лектер, ваши размышления, разумеется, не лишены смысла, и я не буду утверждать обратного, однако я не совсем понимаю цели. Вы думаете, что, введя меня в заблуждение, сумеете оправдаться сами? Мне казалось, вы не тот человек, которого волнует своя непогрешимость. Или вы желаете выгородиться перед самим собой?
- Полагаю, наше время истекло.
Снова выключили свет. Камера доктора Лектера вновь утонула в темноте – непроглядной и бархатной, безо всяких признаков движения, с парализующим бесстрастием ночного монстра. Так бывает, когда глаза ещё не успевают привыкнуть к мраку: все, что простирается дальше собственного носа, видится будто бы сквозь густую тяжёлую дымь. Но вот зрачок потихоньку свыкается с происходящим, и местность приобретает знакомые черты – уже не чёрные, а обезличенно-серые, одного монотонного спокойного цвета с редкими примесями блеклых-блеклых оттенков.
Из школьного курса физики Кларисса Старлинг ясно помнила непреложную истину: абсолютной темноты не существует, она – иллюзия, порождённая первым впечатлением, лишь привычка глаз, которые быстро приспосабливаются к реальности и теряют максимализм. Кромешная тьма без проблесков не существует потому, что ни один предмет не обладает способностью ничего не отражать, а лишь поглощать падающее из него излучение.
Ганнибал Лектер, вероятно, тоже не может быть абсолютным и совершенным монстром, поскольку его жизнь далеко выходит за пределы одного только разрушения – даже здесь, даже в этой убогой клетушке.
Мысль напугала её, и где-то на периферии Кларисса ответила самой себе: возможно, в этом есть капля здравого смысла. Возможно, Лектер и впрямь не чёрный и не белый, и дело не в морали, не в понятиях «хорошо» и «плохо», а в чём-то гораздо большем – в том, как хрупко представление об общественных ценностях для того, чей интеллект простирается чуть дальше обывательских предпочтений.
Она встала, поправив ремешок своей дорогой сумки, прижала к груди папку с делом Буффало Билла и вежливо произнесла:
- До свидания, доктор Лектер.
- Всего доброго, курсант Старлинг.
Старлинг сделала несколько шагов по коридору, когда он позвал её снова.
- Но вы так и не ответили на мой вопрос.
Она остановилась, выжидательно обернувшись. В темноте камеры не шелохнулось ни пылинки.
- По-вашему, я нормален?
Переступив с ноги на ногу в своих дешёвых туфлях, она по-прежнему молча смотрела в темноту, и он повторил:
- Нормален ли я, Кларисса? На ваш суд – нормален?
- Откуда мне знать, доктор Лектер. Я всего лишь веду опрос.
Из темноты приглушённо раздался смех.
fin.
Автор: andre;
Герои: Ганнибал Лектер, Кларисса Старлинг
Рейтинг: PG
Саммари: Свободная фантазия о вариации диалога в балтиморской больнице.
Примечание: Абсолютно чёрное тело — физическая идеализация, применяемая в термодинамике. Тело, поглощающее всё падающее на него электромагнитное излучение во всех диапазонах и ничего не отражающее.
~1500 словС освещением здесь было худо: взгляд либо утопал в густой молчаливой темноте, либо бился в пронзительном остром свете. Поначалу ей казалось, что доктор Лектер предпочитает темень или, по крайней мере, полумрак. Таково представление науки о психопатах, извлекающих удовольствие из убийства. Так учат в ФБР, так полагает человечество. Так, в конце концов, ей говорил отец: «Кларисса, не гуляй до темноты». В приюте младшие дети боялись спать без света по той же тривиальной причине: в темноте оживают монстры. Смутные тени отделяются от стен, пляшут, растут и крепнут в размерах, их хищные силуэты смотрят прямо в твоё лицо, а тебе всего семь, или шесть, или восемь, и ты трясёшься под одеялом, потому что воспитатель запрещает включать ночник после полуночи.
Потом темнота пропала, и остался мощный безжизненный свет – искусственный, яркий, многократно усиленный лампами энергосбережения. На несколько секунд она зажмурилась, привыкая к этому потоку всепоглощающей светлоты. Доктор Лектер даже не моргнул.
- Что вы сказали? Простите, я не расслышал.
Всё ещё щурясь, Кларисса оглянулась на конец коридора – вдалеке, около включателей, маячила тёмная громада в санитарной пижаме, выбеленной до рези в глазах. Барни.
- Не тревожьтесь, – негромко сказал Лектер. – Доктору Чилтону никак не дают покоя наши беседы. Полагаю, та камера наблюдения, которую под видом пожарной сигнализации он весьма неуклюже прикрепил под потолком справа от вас, плохо улавливает лица в темноте, а доктору Чилтону, несомненно, хотелось бы видеть наши с вами мимические ухищрения.
Она опять оглянулась, на сей раз дабы удостовериться в его правоте.
- Вас это беспокоит, курсант Старлинг?
Камера, видимо, скверная, быстро подумала Кларисса. Если она так нервно реагирует на полумрак, то и со звуком у неё не очень, и содержание разговора Чилтон не услышит, а жаль: записи в расшифрованном виде позже можно будет использовать как материалы следствия.
- Нет, – сказала она вслух. – Нисколько.
- Я так и думал. Итак, что вы сказали мне, Кларисса?
- Я сказала, что Буффало Билл принадлежит к дезорганизованным асоциальным убийцам, а значит, социально дезориентирован. Его адаптация в обществе затруднена по ряду причин.
- Занятно. Вас этому учит Джек Кроуфорд – строить предположения на основе стереотипов и предубеждений?
- Предубеждений?
Доктор Лектер втянул носом воздух, шагнув чуть ближе к стеклу.
- «Дезорганизованным асоциальным убийцам»… Классификация Хейзелвуда и Дугласа. Если не ошибаюсь, статья называется «Вожделеющий убийца». На фоне прочей литературы на эту тему статья весьма, весьма недурна.
- Да.
- Хотите знать, в чём главная ошибка подобных классификаций? Они де-юре берут за основу мысль о том, что всякого убийцу можно охарактеризовать как психопата, и развивают её в направлении всевозможных патологий. Но, как это часто случается с теоретиками, упускают де-факто.
- Что вы хотите этим сказать?
- Всего лишь подмечаю распространённую ошибку. Вы изучали математику, Кларисса? Может быть, в школе? К слову, что вы имеете за плечами помимо нынешних тренировок в ФБР?
- Доктор Лектер…
- Впрочем, оставим это на следующий раз. Так или иначе, вы должны знать, что нечто подобное случается со школьниками на контрольных работах: допустив по невнимательности ошибку в уравнении в самом начале, они ступают на заведомо ложный путь и позже не могут разобраться, где именно произошёл сбой. С вами подобного не случалось?
- Нет.
- О, разумеется. Внимательная, аккуратная, во всём преуспевающая школьница Старлинг с непомерными амбициями. Полагаю, вы нравились учителю математики? Он наверняка находил вас лучшей в своём классе, и вы, вскормленная этой неуклюжей похвалой, всячески старались перед ним выслужиться. И как, удалось?
- Мы говорили о классификации, доктор Лектер.
Он замолчал, будто прицениваясь: выдавливать откровения или нет.
- Бич современного общества, Кларисса: только подумайте, как много средств и усилий оно вкладывает в поддержание идеи единства с природой. Забота об окружающей среде, переработка отходов, спасение вымирающих животных, экологически чистое производство... Вегетерианство, в конце концов.
Ганнибал Лектер походя улыбнулся.
- И в то же время мотивы убийства в современном мире становятся ужасающе непонятыми. В тех учебниках, по которым вас учат, готовность убить рассматривается как психическое отклонение, а ведь с самых архаичных времён природа демонстрирует нам обратное: численность популяции любого вида контролируется убийством. С точки зрения эволюции убийство – явление будничное и необходимое. Всё громче звучат разговоры о том, как важно сохранить планету, но законы этой планеты отчего-то всё дальше и дальше скатываются в определение девиаций. Вы не находите это забавным, курсант Старлинг?
- Нет, – сказала она как можно более четко. – Если человек… человек убивает ради удовлетворения собственных вожделений, его нельзя назвать нормальным.
- А если нет? Если, скажем, из чувства голода?
У доктора Лектера были пристальные немигающие глаза; в ярком свете больничных ламп едва заметные красные огоньки рисуют янтарный ободок вокруг зрачка, вбитого в радужку шляпкой гвоздика. Он снова улыбнулся – так, будто отвесил пощёчину, – и подмигнул ей левым глазом.
- Любых вожделений, – сказала Старлинг. – Мы ведь всё ещё говорим о Буффало Билле?
Улыбка медленно утихла на его бледном изящном лице.
- Безусловно.
- Простите, но в таком случае мне хотелось бы перейти ближе к делу.
- Что вы испытываете, когда речь заходит о психологии убийства?
- Интерес. Страх. Жалость.
- Жалость?
- Мне жаль, что эти люди ненормальны.
- И что, по-вашему, входит в понятие «нормальность»?
- Связанное мышление. Умение сохранять контроль. Способность вести диалог. Социальная адаптация. Соответствие требованиям общества.
- Кларисса, как вы думаете, вы соответствуете требованиям общества?
Она предательски споткнулась.
- Да. Полагаю, да. Во всяком случае, я предпринимаю попытки.
- Ах, попытки? Весьма любопытно.
Секунды на три он затих, вдумчиво прижав палец к сомкнутым ярким губам. Странно, что после стольких лет, проведённых в камере строгого режима, цвет его губ не выцвел нисколько и по-прежнему отдавал багрянцем.
- Доктор Лектер, – снова позвала она, предприняв ещё одну попытку – довольно жалкую, – чтобы вернуться к теме разговора. – Боюсь, у нас не слишком много времени.
- Терпение, Кларисса. Я прошу лишь толику терпения.
Старлинг замолчала.
- Избавимся от морализаторства, курсант Старлинг. Мы оба знаем, что вас волнует вовсе не это. Вы целиком и полностью во власти ваших же представлений о науке поведения. Втайне вы мечтаете, что в награду за все ваши труды в области общения с асоциальными элементами однажды вам позволят занять кабинет в отделе психологии поведения. Вы поставите там добротный вишневый стол, завешаете стену напротив фотографиями известных вам серийных убийц – меня не забудете, надеюсь? – и водрузите в правом углу фотографию папочки в чёрной рамке. Думаю, это не исключено. Профаны, что выпускают толстые альманахи с бездарными статьями о психопатах, всегда питают страсть к тем, кто меняет мораль на научные термины.
- Послушайте…
- Послушайте вы, Кларисса. Забудем о нашем общем друге Билли – у него найдётся развлечение и без нас. Я вполне соответствую критериям, перечисленным вами ранее. У меня не возникает проблем с самоконтролем, не могу пожаловаться на сниженный интеллект, о социальной адаптированности не идёт и речи, а требования общества я, боюсь, несколько опережаю. Скажите, Старлинг, как по-вашему, я нормален?
- Вы… вы подходили под требования общества до тех пор, пока вас не поймали.
- Выходит, человек становится ненормальным тогда, когда обществу становится известно о его делах?
- Нет. Вы вели двойную жизнь. Вы…
- Снова мимо. Ай-яй-яй. Вернёмся к разговору о вас: итак, вы считаете, что подходите под требования общества. Скажите мне честно, Кларисса: а вам бы хотелось соответствовать критериям, надиктованным большинством известных вам людей? Вы идёте по улице, ловите на себе жадные взгляды проходящих мимо мужчин, вас пытаются обскакать однокурсники, а начальство посылает вас ко мне, как свинью на убой, - и что же? Вам хочется потакать тому, что эти люди желали бы с вами сделать?
- Это другой разговор.
- Разговор тот же. Мы обсуждаем понятие нормальности.
- Доктор Лектер, ваши размышления, разумеется, не лишены смысла, и я не буду утверждать обратного, однако я не совсем понимаю цели. Вы думаете, что, введя меня в заблуждение, сумеете оправдаться сами? Мне казалось, вы не тот человек, которого волнует своя непогрешимость. Или вы желаете выгородиться перед самим собой?
- Полагаю, наше время истекло.
Снова выключили свет. Камера доктора Лектера вновь утонула в темноте – непроглядной и бархатной, безо всяких признаков движения, с парализующим бесстрастием ночного монстра. Так бывает, когда глаза ещё не успевают привыкнуть к мраку: все, что простирается дальше собственного носа, видится будто бы сквозь густую тяжёлую дымь. Но вот зрачок потихоньку свыкается с происходящим, и местность приобретает знакомые черты – уже не чёрные, а обезличенно-серые, одного монотонного спокойного цвета с редкими примесями блеклых-блеклых оттенков.
Из школьного курса физики Кларисса Старлинг ясно помнила непреложную истину: абсолютной темноты не существует, она – иллюзия, порождённая первым впечатлением, лишь привычка глаз, которые быстро приспосабливаются к реальности и теряют максимализм. Кромешная тьма без проблесков не существует потому, что ни один предмет не обладает способностью ничего не отражать, а лишь поглощать падающее из него излучение.
Ганнибал Лектер, вероятно, тоже не может быть абсолютным и совершенным монстром, поскольку его жизнь далеко выходит за пределы одного только разрушения – даже здесь, даже в этой убогой клетушке.
Мысль напугала её, и где-то на периферии Кларисса ответила самой себе: возможно, в этом есть капля здравого смысла. Возможно, Лектер и впрямь не чёрный и не белый, и дело не в морали, не в понятиях «хорошо» и «плохо», а в чём-то гораздо большем – в том, как хрупко представление об общественных ценностях для того, чей интеллект простирается чуть дальше обывательских предпочтений.
Она встала, поправив ремешок своей дорогой сумки, прижала к груди папку с делом Буффало Билла и вежливо произнесла:
- До свидания, доктор Лектер.
- Всего доброго, курсант Старлинг.
Старлинг сделала несколько шагов по коридору, когда он позвал её снова.
- Но вы так и не ответили на мой вопрос.
Она остановилась, выжидательно обернувшись. В темноте камеры не шелохнулось ни пылинки.
- По-вашему, я нормален?
Переступив с ноги на ногу в своих дешёвых туфлях, она по-прежнему молча смотрела в темноту, и он повторил:
- Нормален ли я, Кларисса? На ваш суд – нормален?
- Откуда мне знать, доктор Лектер. Я всего лишь веду опрос.
Из темноты приглушённо раздался смех.
fin.
@темы: dialogue
